– Ну и как? Находишь покушать-то?
– Редко. Я не хожу далеко.
– Боишься?
Не отвечает. Старик ворчал про себя: «Вот ведь упрямец! Не захочет – не ответит! Сам–то голодный, а виду не подаёт, не заискивает». И сам не понимая, почему, произнёс:
– Был у меня сослуживец. Геннадий звали, Гена. Ну, мы его в шутку Крокодилом прозвали. Может, видал такой мультик? Ему уже под сорок, а он всё неженатый ходил. Мы всё шутили над ним, что женится он на Шапокляк или на Чебурашке ушастой. Так вот, парень он был высокий, под два метра росту, крепкий, силач. А боялся мышей. Представляешь? Прознали мы об этом и решили подшутить над ним. Нашли мышиный хвост, привязали его к нитке. И в столовой, пока он отлучался, рядом с его кружкой положили. Вернулся он к столу, а Серёжка, прапорщик наш, незаметно нитку дёрг, хвостик подпрыгнул и исчез. Тут уж и Генка подпрыгнул да сразу на стул и как верещит, словно баба на базаре: «Мышь! Ловите её!». Вся столовая со смеху так и покатилась. Кто знал о нашей проделке, кто просто от вида такого смеялся. Картина-то была ещё та: двухметровый качок с погонами на плечах на стуле орёт от страха. Генка понял, что его разыграли, разбушевался, по столу рукой хрясь! И столешница пополам. Да вот неудачно ребром ладони прямо по железной кромке попал, поранился. Кровь течёт, Гена злобно смотрит на всех: не подходи – убьет. И тут подходит к нему девчушка, лет двадцать пять от силы. И спокойно так говорит: «Геннадий Михайлович, пойдёмте, я вас перевяжу. Вдруг боевая тревога, а вы раненый». И увела, значит, его. Мы аж рты пораскрывали от удивления – так ловко ей это удалось. Оказалось, что это медичка наша новая. Лариса звать, как крысу в мультфильме. И уши у ней торчком! Не как ручки кувшина, конечно, но все же торчали больше, чем у других. А самое интересное то, что через три месяца поженились они! И через год Генка счастливым папашей двойни стал. Вот так, малой, бывает…
Назар Петрович замолчал. Сам не понял, что на него нахлынуло, откуда эта волна воспоминаний взялась.
– А где он сейчас?
– А? Что? – встрепенулся старик. – Умер он пять лет назад. Инфаркт. А Лариса хорошей женой оказалась. Утихомирила Генкин крутой нрав. Да не взяла его в оборот, как многие сопливые девчонки пытаются сделать. А тихо, с нежностью да верой, растопила его. Приезжали они ко мне на юбилей, давно уж. Сколько лет прошло, а она всё так же Геночкой его звала и лучшие кусочки ему подкладывала. На похоронах несчастней её не было человека, уж как убивалась она по нему. Вот такие, брат, дела.
– Судьба сама знает, когда надо. Значит, положено ему так поздно жениться.