Казалось, ребёнок её не слышит. Он как-то по-взрослому наморщил лоб, сдвинул вместе брови, смотрит мимо неё.
– Де моя урна? – сурово, по-мужски спросил он.
– Вот она. – Марина опешила: у сына даже голос изменился. Это уже не звонкий колокольчик шестилетнего мальчика, это зычный украинский баритон.
– Вези мене до хати. – пробасил он
– Никита, мы же в Париже – мягко начала Марина, но мальчик оборвал её:
– Не Микита я. Азар мене звуть!
– Какой Азар? – глаза Марины округлились
– Азар Федько! – Никита с шумом опустил ноги на пол – Де тут вбиральня?
И не дождавшись ответа, пошёл тяжёлой поступью в туалет. Марина сидела на кровати и никак не могла прийти в себя. Что это было? Сон? Вздрогнула, услышав шум поворачивающегося ключа.
– Привет. Проснулись уже? Я тут вам перекусить принёс, сейчас поедите и… – Павел замер на полуслове, увидев белое лицо жены – что случилось?
– Никита, говорит, что он не Никита. А Азар Федько, если я правильно всё поняла.
– Э-э-э… А кто это? – Павел поставил пакеты на тумбочку
– Я не знаю. – Марина настолько была напугана, что даже заплакать не могла.
– А где он? – Павел в глубине души надеялся, что Марине померещилось или сын разыграл.
– Там – Марина кивнула в сторону туалета – Ты знаешь он другой какой-то, не могу объяснить. Как взрослый что ли…
Не успела договорить, как громко хлопнув дверью, вышел Никита.
– Сын, ты давай потише. – улыбнулся Павел – Смотри, что я принёс!
– Який я тобі син, мужик? – пробасил мальчик. Павел сглотнул слюну.
– Никита, а…
– Не Микита я! Скільки разів повторювати? Азар Федько мене звати. Вези мене додому! – почти прокричал Никита.
– Что он сказал? – Павлу было сложнее понимать чужой язык.
– Он не Никита, а Азар Федько. Сказал, что бы везли его домой.
Павел потёр щетину, не зная, что сказать.
– Так мы в Париже, сын. До Москвы далеко, через несколько дней улетим домой.
– На що мені твоя Москва? Вези мене в Гуляйполі. Там мій дім!
– Что, сынок? Куда тебя везти? – мягко спросила Марина
– Гуляйполі
– Что это? – повернувшись к мужу, спросила Марина. Павел только пожал плечами.
Никита схватил урну, стал расхаживать с ней по гостиничному номеру, громко при этом разговаривая по-украински. Большую часть родители не понимали. Застыв, они смотрели на сына, который сейчас мало напоминал ребёнка. Мужичонка, со сморщенным в гармошку лбом, хмурыми бровями. Пару раз он провёл по верхней губе: таким движением разглаживают усы. Заложил руку за спину и мерит шагами комнату. И бормочет, бормочет не на родном языке.
– Дядько, Відвези мене в Гуляйполі. – наконец обратился он к отцу.