Проводив взглядом суетящегося «Казанову» и надкусив уже зачерствевший галет, я вновь стал смотреть в окно. А там – живописные пейзажи, в которых главная достопримечательность – река Обь, широкая, с рыбаками по берегам. Видели бы вы, какая она: бегущая, стремительная, уносящаяся всей своей мощью куда-то вдаль.
Но вот и Новосибирск, где мы должны были пересесть на другой поезд.
Мы с Игорем незаметно от всех сбежали на прогулку по вокзалу и ближайшим окрестностям. Город чем-то напоминал Челябинск, только больше леса, парков и скверов с фонтанчиками. Промышленные здания натыканы в непонятной логике и разнузданном беспорядке. Новосибирск показался мне очень уютным.
Когда вернулись на вокзал, перед нами открылся «озеленевший» зал ожидания. Солдаты спали прямо на полу. Мы тоже улеглись в зеленую кучку, подложив под голову вещмешки. Проспали мертвецким сном несколько часов, когда нас разбудил громкий гудок. Десятки солдат «спринтом» помчались на абордаж поезда, идущего на Хабаровск.
И опять – дорога… Из значимых впечатлений нашего однообразного пути – шикарный Енисей и чуть менее шикарный Красноярск. Чуть менее, потому что город окутывал мрачный, густой, как туман, смог. Может, многочисленные заводы? Красноярск был разделен широким Енисеем на две части. Посреди реки уютно расположились зеленые островки, которые придавали особенные, неповторимые зеленые нотки суровому облику сибирского города. Я узнал, что в Красноярске – географический центр страны.
Иркутск… Байкал… Сильнейшее впечатление на меня произвел Байкал, самое глубокое озеро мира, которое по традиции многие россияне называют Байкальским морем. Байкальское море располагается в своеобразной, голубой впадине, окруженной мощными горами. Одна сторона скалистая, другая равнинная и пологая, где в одинокой дали виднеются обширные горные хребты. Красивый, тихий, сильный. Как говорят многие люди – «Место силы». Мы огибали его с утра и до самой ночи.
Далее морозная, грустная, серая, туманная Чита. Постепенно кудрявая зелень сменялась пушистым снегом – мы добрались до города Хабаровска. Встретил он нас снежной бурей. Наш «перевозчик», наконец, вспомнил о своем прямом назначении и стал строить нас на выход из поезда. Мы собрались, закинули на плечи свои вещмешки, взяли по две тяжелые коробки сух-пайков и направились на выход. Курс – на пересыльной пункт, который находился в пяти километрах от вокзала.
Нас, «везунчиков», со всей многотысячной учебной части насчитывалось чуть больше двадцати человек. Ровный строй продвигался по заданному маршруту несмотря на сильную бурю, которая не переставая жгла, врезалась в лицо и била в глаза. Тяжесть пайков тянула вниз, в холодные сугробы и грязную слякоть. Мы шли по узким, заснеженным, грунтовым разбитым дорогам. Периодически кто-то падал и отставал, так как нес тяжелый груз, а дорога была скользкая и ухабистая. Лично я упал несколько раз лицом в лужу, и пару раз провалился в снежный бугор. Мороз постепенно начинал резать промокшие лицо и руки. Мы старались не обращать внимания на все эти временные, мелкие неудобства. Нам открывались неизвестные места, в новом для нас городе, в котором никто из нас никогда не бывал. С горем пополам мы добрались до места.