И вот когда ветка сирени вновь, сбросив личину наваждения, превратится в оскал преследующего тебя страха. Когда тот, кто пробудил в тебе любовь, вопьётся нежным поцелуем вампира, высасывая силы и душу. Когда пьедестал твоих трудов обратится в пыльный стеллаж никому ненужных вещей… Вот тогда наступит момент истины. Вот тогда ОН посмотрит на тебя, чтобы удостовериться – а веришь ли ты?
Отдашься ли полностью, до конца, захватившей тебя новой мечте так, как будто бы никогда раньше не хоронил её предшественников и не выводил RIP, rest in peace – покойся с миром, на их скромных надгробиях кладбища своих надежд? Сможешь ли ты сделать шаг навстречу новой боли? Поверишь ли снова в любовь? Зная, что возможно, это просто мираж. Почти уверенный, что это мираж… Вот тогда ОН ещё подумает, достаточно ли тебе уроков веры?
Они встречались потом ещё несколько лет. Этот период их отношений напоминал прибой, мерно и неторопливо накатывающий на скалистый берег и с каждой волной уносящий с собою в глубины океана вымываемые частички их чувств. Смягчая острые изломы и делая берег всё более пологим.
Боль притупилась. Его мечты о ней стали напоминать фотографию, надежно хранящую все детали того, что было на ней запечатлено, но с каждым прошедшим днём становящуюся чуть менее яркой.
Иногда они не виделись и не писали друг другу по несколько месяцев. Но затем кто-то из них делал первый шаг, и всё начиналось по новой.
Обычно, он приезжал за ней к подъезду её дома. Говорил по телефону, что уже ждёт. И ждал. Она всегда очень долго не выходила. Наконец, она садилась к нему в машину, и они ехали в кино или кафе, или погулять на берег залива, или пройтись по центру города. И очень-очень редко они ехали для того, что бы остаться вдвоём.
Он старался не выпускать её руку. Гладил, едва касаясь пальцами…
Они о чём-то разговаривали. О разном. О каких-то текущих делах и заботах. О новых фильмах или событиях в их жизни.
Как озабоченный, но уже не буйный больной, он всё время пытался выводить разговор на тему их отношений. Она всегда внимательно слушала. А когда, наплевав на все обещания самому себе, он в тысячный раз нарушал их, произнося «я очень люблю тебя», её глаза теплели. Но, несмотря на это, спустя несколько отведённых часов встречи, она всё равно говорила, что ей пора, и он отвозил её домой.
Или она сама садилась за руль своего Пежо и уезжала куда-то.
А иногда, когда они оба были за рулём, он провожал её до стоянки у дома, просто проехав полгорода за её машиной на своей, чтобы только ещё раз поцеловать у подъезда и ехать обратно, в свою пустоту, так и не сумев ответить себе на вопрос – что же это за отношения? А как-то, остановившись на обочине на полпути от неё к себе, он, измученный этим вопросом, отправил ей эсэмэску: