— Да? А ты что? Золото будешь считать?
— Буду. А если умру, то с мыслью, что ты будешь страдать от неправильного выбора, Лиса. Раз ступив во мрак, нельзя возвращаться к свету, потому что мрак — это грязь которая, всегда с тобой. Я не поверю, что ты отказалась от всего, от своих привычек.
— Я сделала это, Родерик. И готова была сделать больше.
— Воровке не стать королевой! Что бы ни произошло, что бы ни случилось, все будут знать, что ты воровала и была частью Длани. Ты права, я живу прошлым, потому что знаю, что оно всегда со мной. Или ты надеялась на чудо, что все простят и все забудут? — Родерик цыкнул, встал и отошёл от моей клетки. — Или веришь в искупление? Веришь?
— прочёл ответ по моим глазам и покачал головой. — Я так и думал...
Посади зверя в клетку. А он всё равно будет мечтать о свободе, о зелени травы, о тёплых ласках солнца. Пусть Родерик украл меня и увёз куда-то очень далеко, потому что темнело тут гораздо раньше, а ещё суховей песок сквозь щели старого дома заносил — он сыпался с потолка, это всё равно ничего не меняет.
Воровке не стать королевой, но я и не об этом мечтала. Как умело всё опошлил Родерик! Впрочем, что с него требовать? Он ведь любит только себя.
— Утром у нас будут гости, Лиса, и мы с тобой распрощаемся навсегда. Ты же ведь согласна, что клетка хуже смерти? А я знаю того, кто ни за что не причинит тебе вреда, кто. Того, кому ты нужна живой.
Догадка у меня была, но я хотела до последнего верить, что Родерик на такое не способен. Это была бы идеальная месть!
Лиса, попавшая в капкан, отгрызает себе лапу, а Родерик пошёл ещё дальше несчастного животного, он решил избавиться от всего, что могло ему мешать. Он мог говорить всё что угодно, любую глупость, но! Родерик знал Мастеров также плохо, как и меня, раз решил, что я смогу как-то ему повредить, останься живой, плохо, потому что я всё равно ничего не сказала бы — это раз, а второе — Мастеров бы Родерик не интересовал, даже если бы сбежал! Теперь же он будет их очень беспокоить, потому что меня забрал. Вот до чего доводит желание дешёвой мести, хотя в случае Родерика она стала очень дорогой.
Место моего пленения пахло странными южными запахами. Я догадывалась, куда меня вывез Родерик, и это мне не нравилось. Это то самое место, с которым так обстоятельно боролся Тео — центр работорговли. Куда ещё можно было меня деть?
Даже Длань не относилась к торговле людьми очень и очень. скептически. Наверное, потому что не любили посредников, таких гиблых и ненадёжных, как работорговцы, хотя и пользовались их услугами. А Родерик ничем, похоже, не гнушался.