— Мне чая хватило бы…
Данила ответил честно. Спокойно, негромко. У Санты сердце сжалось.
Она снова отвернулась. Дорезала. Сделала шаг в сторону, чувствуя, что мужчина позволяет.
А потом сам прижимается бедром к столешнице и смотрит, как она двигается.
— Всё нормально, — хмурится в ответ на обращенное к нему заверение. Не верит. Правильно делает.
— Ты с матерью поругалась? — А потом предполагает абсолютно невпопад, пусть и вполне логично.
Заставляет Санту замереть. Её саму и сердце. Они в жизни не ругались почти ни разу. С Леной невозможно ругаться. Это она святая… Она светлая… Она не заслужила, чтобы так…
На глаза наворачиваются слезы, которые могут пролиться. Санта запрокидывает голову и смотрит в потолок, моргая…
— Сант… — Данила окликает, делает шаг к ней, а она выставляет в сторону руку.
— Лук, Дань. Не надо…
Врет сдавлено, привычно пытаясь проморгаться. Внутри адски больно. Снаружи — притворное спокойствие.
И только глаза — две дырки, через которые пытается плакать перепуганная душа. Но кто же ей даст…
— Посмотри на меня.
Данила вроде бы просит, но Санта хорошо его знает — голос не так спокоен, как мог бы быть.
Она несколько раз моргает, непроизвольно спину выпрямляет, собирается…
Исполняет просьбу. Смотрит. Только так, как хочет сама, — через стекло. Немного гордится собой — смогла. Видит, что Данила реагирует иначе — скулы напряжены.
Несколько секунд смотрит просто. Дышит так, что можно уловить движения грудной клетки. Потом закрывает глаза, выдыхает, трет лицо, снова вскидывает на неё.
— Опять? — и задает вопрос, понять смысл которого сходу у Санты не получается.
— Что «опять»? — она шепчет, а в ответ получает не веселую, но усмешку.
— Заход по кругу? Всё же хорошо было там. Почему так же хорошо тут быть не может? Что опять не так?
Данила задает череду вопросов, и пусть Санта понимает, что они, наверное, закономерны… Но на душе становится гадко… И говорить не хочется.
— Опять с жиру бешусь…
Но зачем-то хочется делать больнее себе же.
Санта произносит, Данила кривится. Это не тот ответ, который он хотел бы получить после дня подозрительной молчанки.
Но и в том, что сам сделал поспешные выводы, Санта не виновата.
Они оба не безгрешны. Он мог бы не колупать вот сейчас…
Хотя и она ведь могла поделиться…
Если бы не то, что на сковороде трещат овощи, на кухне было бы совсем тихо, а так…
Данила смотрел с сожалением и приглушенной злостью. Санта — неправдоподобно равнодушно, позволяя душе тонуть в болоте…
— Ладно… Захочешь поговорить — давай. Я понял, что сейчас не настроена. Ужинать не буду. На встречу съезжу.