Попасть в подъезд было немного сложно, но ему это все же удалось. Стоя на пожарной лестнице, Он ждал ее возвращения.
…На этот раз всё прошло так, как Он планировал. Когда-то ему хотелось, чтобы Она долго мучилась, испытывала невероятную боль, а сейчас это не имело для него никакого значения: Он просто поглощал свою еду. Мучить пищу нет никакого смысла, Он наслаждался процессом насыщения, правда, всё же стараясь немного растянуть удовольствие. Сидя перед ней, Он медленно пережевывал плоть ее ног. Наслаждение! Наслаждение, к которому Он так долго шел.
Должен ли человек быть счастливым? Несомненно. Может ли Он испытывать состояние счастья от поглощения себе подобных? Не уверен. Но Бог наверняка может. И сейчас Бог был счастлив.
Он кинул взгляд на семейную фотографию – счастливые родители с двумя очаровательными малышами – и задумался. Возможно, даже замечтался. А когда Он вышел из состояния забытья, то понял, что растянуть удовольствие уже не получится: сосуд был разбит, души в нем давно уже не было: Она была мертва – стала только грудой мяса и костей. Эта груда, когда-то разговаривая с матерью, называла его Он.
На улицу Он вышел уже в образе Бога – и тогда его все заметили. Всеобщее внимание обратилось на Него: невозможно было не почувствовать ужас, который Он излучал, ужас, который сковывал и мог обратить в бегство любого. Он бесцельно куда-то шел, но на его пути больше не встречались люди: навстречу попадались лишь сосуды и мясо.
Можно ли остановить Бога? Вряд ли! Борьба с ним похожа на попытку смять бетонную стену хрупкими человеческими пальцами. В какой-то момент ему этого стало мало, и тогда Он даровал возможность его сосудам передавать этот дар другим истерзанным клочкам душ. Он ввел лишь одно ограничение: только взрослые.
…Но в его мире взрослеют очень рано.
Сосуды были им, а Он – ими. Он наслаждался, когда они съели Её мать, врачей и обслугу клиники, всех, кто был в клубе, где это случилось, всех в городе, в котором всё произошло. Через несколько месяцев ученые почему-то назовут это эпидемией – смертельной, от которой не существует ни лечения, ни спасения. Эпидемией, которая вскоре поглотит весь мир.
Было время, когда Он ощущал миллионы смертей, испытывая при этом миллионы наслаждений одновременно, но это время заканчивалось. В мире оставалось всё меньше мяса и всё меньше сосудов.
Бывает так: вы играете в игру, придумывая для нее свои правила; но, когда игра подходит к концу, приходит осознание, что придуманные вами правила неправильны. То же произошло и с ним. Его никто так и не остановил. А Он этого подсознательно ждал, даже был уверен в этом. Ведь если существуют души, которые Он изгонял из сосудов, то где-то есть и они – общие боги, которые наполняют их душами. Но никто так и не пришел, общие боги не явились. И когда умолкли последние крики пожираемых, остался только один Бог с миллионом сосудов. А еще дети. Дети, которых Он воспитает.