Из ощущений: Мокрая я прижата к не менее мокрому Дарту. Мурашки по телу скачут бешеными табунами. И нет, это не приятное возбуждение, это мерзлотный холод.
— Ты не ушиблась? — спрашивает, бережно опуская меня на пол. Вроде не собирается обвинять в порочащих мою профессию домогательствах.
— Только если морально. — хмыкаю в ответ.
— Тогда пострадали мы оба. — рано медаль благородства дала. Снимаем.
Даниил широко улыбается и ловко избавляется от пиджака, а затем активно начинает расстёгивать рубашку. С него вода смыла чувства стыда?
— Ты чего творишь? — возмущаюсь.
— Не хочу замёрзнуть, поэтому избавляюсь от мокрой одежды. Ты тоже раздевайся.
— Ещё чего выдумал!
— Тогда я разденусь, высушусь, выйду. А потом ты. Здесь есть сушилка, но придётся ждать минут тридцать… Я могу принести…
— Хорошо. Вон два полотенца, которые я для тебя приготовила. — показываю на пакет.
— Два? — вопрос с таким двойным дном, что ухмылку на его лице хочется зашить без использования анестезии.
— Я всегда использую два. Не надо зря подкладывать грелку к своим причинным местам. А сейчас одно возьму я, а одно ты. — произношу в приказном порядке, удачно обрубив на корню его беспочвенные надежды на мое хитрое планирование парного купания. — Занеси мне, пожалуйста, комплекты одежды, которые ты одевал. Я что-нибудь из них придумаю.
— Хорошо. — зло самодовольно стаскивает с себя рубашку, а я из гордой мокрой императрицы Ники превращаюсь в краснеющую лапочку-редиску, бесстыдную любительницу поглазеть.
Там определенно есть на что. Даже тот факт, что я видела его без рубашки в одном пиджаке, не помогает вести себя менее заинтересованно.
Была бы мужчиной, повесила бы на него ярлык — «Мясо, что надо».
— Хочешь в таком виде тоже меня отснять? — удачно изображая несмышлёного Емелюшку, уточняет Дарт.
— Нет. — обхватываю себя руками и отворачиваюсь. — Просто мне холодно, а кое у кого скорость, словно его скрещивали с дезориентированной черепахой.
Даниил смеется, а затем что-то шлепается на пол.
Скорее всего теперь он стоит без штанов. И от этой мысли в голову проникают самые странные мысли.