Кстати, я помирилась с Сашей. Позвонила первая, что считаю правильной позицией. Он давно хотел и сам позвонить, но боялся, что я все еще обижаюсь. В общем, разрулили.
Сегодня я хочу присмотреть себе ветровку на осень. Что повергает в шок моего мужчину.
– Какая на фиг ветровка. Ты и так одеваешься, как только вернувшийся с каторги бомжик. Ни тебе каблуков, ни платьев с юбками, сплошные джинсы – одежда рабов.
– Хорошо, мы пойдем вместе, и ты выберешь.
На том и порешили.
Знаете, я очень люблю гулять по Торговым Центрам, наблюдать за людьми, смотреть одежду, но ничего не покупать, максимум, попить любимый кофе. Но когда нужно что-то выбрать и купить, я это просто ненавижу. Потому как в наших магазинах одежду шьют пьяные кривые китайцы. Она не подходит для нормально сложенного человека. Вечно что-то либо висит, либо не укладывается в размер, либо вообще сшито криво. И стоит это так, как будто этот пьяный кривой китаец – наследный принц, и шил он это на восходящую луну по фен-шую, изодрав в голубую кровь свои нежные пальчики.
Я набираю в одном из бутиков несколько ветровок, а Саша вручает мне вдогонку длинный горчичного цвета плащ с поясом.
– Я буду в нем, как баба на чайник, – отпираюсь я.
– Ты будешь в нем, как женщина, – настаивает он. Я не спорю и собираюсь примерить его.
– Нет, это что-то для народов Крайнего Севера в особо теплую погоду. – резюмирует Саша мой выбор. На мне красная ветровка до середины бедра с узором.
– Но я люблю красный, он мне идет.
– Не спорю, идет. Но не этот красный, и не в этой интерпретации. Примерь плащ.
Я сдаюсь и меряю плащ.
– Нет, цвет не твой. Пошли дальше.
Я вздыхаю. Мне хочется расплакаться от умиления и устроить техасскую резню бензопилой одновременно. Первое – потому, что все мои мужчины до него плевать хотели, как я одеваюсь и считали поход по магазинам не мужским делом. А второе – потому что я понимала, что это затянется.
Мы проходили четыре(!) часа, прежде чем Саше понравился красный приталенный плаш до колен под замшу с элегантным двубортным воротником. До этого мы перемеряли всевозможные плащи и куртки, продавщицы шипели на нас гусынями, когда он отдавал им вещи с возгласом : «Пошли дальше, здесь не то». Я и сама видела, что не то. То нитки вылезают, то спинка кривая. Но ему не нравилось не только это. Он смотрел шире. Он видел картинку, образ. Который не видела даже я, глядя в зеркало.
Как-то он признался, что в детстве рисовал и его хотели отдать в художественную школу. Но потом он увлекся спортом и надолго забросил рисование. А потом навыки потерялись, и уже получалось не то. Но художественный вкус остался.