– Думаю.
– О чем же?
– Да так, неважно, просто, бывает, вдруг задумываешься о чем-то, на что внимание никогда раньше не обращал, и оно вдруг начинает казать чудовищно важным…
– Так о чем же ты думала?
– Ну так. Пустяк. Ты непременно засмеешься, если я скажу, или вообще посчитаешь меня за дурочку. И как только я могла о чем-либо думать, когда ты пел о любви…
При этом она косит глаза к потолку, явно пытаясь удержать те пустяковые мысли.
– Не буду я смеяться, честно. Мне очень даже интересно.
– Ладно, скажу, – без боя сдается она и после непродолжительной паузы признается. – Ты никогда не задумывался о том, как мы воспринимаем вкус, запах и… Эмоции! Как они рождаются в нас? Цветут, управляют нами? А как мы думаем? Как складываются наши мысли? Как они живут в наших головах и уживаются друг с другом, а не воюют, как люди, и не разрушают нас, как мы разрушаем собственную планету?
– По-моему, ученые еще не разгадали эти тайны.
– Какая же я дура! – Она поспешно прячет лицо в подушке, закрывая голову ладонями. – Как я теперь жалею. Надо было молчать. Всегда надо молчать. Никогда не признаваться…
Я окутываю ее руками, насильно переворачиваю и вплотную прижимаю ее голову к своей груди. С отцовской мудростью в голосе успокаивающе заговариваю:
– Не глупая ты… Знаешь, и я очень часто думаю о такой ерунде, но ведь мы на ней не зацикливаемся, не ставим на место главного вопроса жизни, верно?
– Не ставим.
– Значит, все с нами в порядке, иначе бы мы превратились бы в душевнобольных, а эти мысли… Забудутся уже полчаса спустя, настолько они пустяковые и незначительные.
Пауза. Тихая и мелодичная. Я прикрываю глаза, улавливаю кожей каждое соприкосновение с девушкой, слышу ее дыхание, иногда даже ощущаю ее сердцебиение, которое так резко то возникает, то пропадает. Ласковым касанием нос задевает аромат, но не квартиры, – его я не чувствую, – сейчас я внимаю тихое щебетание кожи Карины. Это сложнейший сброд различных нот, не поддающихся описанию…
– Полина еще с Артемом?
– Ты правда хочешь говорить о них именно сейчас?
– Интересно вдруг стало.
– Нет, они расстались, перед новым годом, представляешь?
– Нет, – пари выиграно. Здравствуй, новая одежда, хотя тратиться, даже на такие нужные для проживания вещи, я жутко не люблю. Дайте мне волю, и я откажусь покупать даже продукты.
– Давай оденемся.
Она поднимается – выбора нет. Ее боязнь родителей я чувствую без слов, а озвучивать страх Карина жутко не любит, будто ставит себя превыше над ним, будто заявляет, что руководит ее действиями не пугливость, а она сама.