– Мне такого еще никогда не желали, ты первый, единственный, – с тихой сердечностью признается она, все еще не расцепляя руки. А я молчу, не видя смысла говорить.
Так и тянет закутаться в ее шелковистых волосах. Я улавливаю их сладковатый медовый аромат, я будто бы слышу их шелест, не прикасаясь, на расстоянии ощущаю их беспечную мягкость и нежность… Карина не разрешает намеренно трогать свои волосы, поэтому приходится ограничиваться воображением и воспоминаниями случайных касаний. Но и этого не так уж и мало…
– Все случается в первый раз.
Мы просидели в комнате более трех часов. Уже в последний час я начал нагружать сердце волнением, что вот-вот меня погонят домой.
– Нам пора. Скоро гости приедут.
Опять эти гости! Сам не знаю почему, но я в прямом смысле и на полном серьезе ненавижу их. Казалось бы, ничего, абсолютно ничего, такого существенного те незнакомые люди мне не сделали, тогда откуда же к ним столько неприязни, столько вражды к лицам, которые я вовсе не видел?
Я сдвигаюсь на край кровати и с утопленной надеждой притихшим голосом задаю вопрос:
– Выйдем на улицу?
Там, за окном, еще светит яркое солнце. Его лучи врываются в комнату, покрывают золотцем каждую боковины шкафа, столешницу, полы и каждый уголок. От света ликует душа, радость зарождается сама собой, без причины. После зимней спячки она без стука, с наглостью врывается в тело, будоражит кровь, требует веселье… До заката у нас еще куча времени.
– Знаешь… – Карина медлит, а я уже все понимаю. Сейчас она сошлется на усталость, и прогулка наша отменится, а нынче только четыре часа дня. Чем заполнить пустоту в коммунальной квартире? – Что-то я устала, давай, может, чуть позже встретимся? Часа через два.
– Можно и так, – отсрочка, понимаю я. Через два часа она тем более никуда не захочет идти, а, значит, сегодняшняя встреча окончательно подошла к концу. И даже букет, предательски затаившись в стороне, не выручит…
Карина с искусно выведенным сожалением на лице провожает меня в коридор. Захваченную с собой посуду относит на кухню. От столкновения с керамической раковиной песочного цвета негромко, но четко, звенит стекло.
Завязав шнурки, я вытягиваюсь во весь рост. Смешно покусывая губы, спрятав руки за спиной, переминаясь с ноги на ногу, Карина стоит передо мной и невинно, немного стесняясь, смотрит, покручиваясь то вправо, то влево. Ее детский образ забавит, и я бы с радостью поддался бы игре, только вот она не поймет, не признает… Она выглядит совсем маленькой и при этом капризно требует, чтобы окружающие находили в ней серьезную женщину, способную себя содержать…