Будучи отдаленным от дел, я скучающе переводил взгляд с купола собора на случайных прохожих и обратно. Серые тяжелые облака как будто бы грозились ссыпать с себя мокрый снег и свалить на землю холодные ветра. Но не в их ли тяжести, неодушевленном безразличии к жизни, кроется изящество, величество?
С литературой намного проще, привычнее. Ею дышишь и живешь, о ней непрестанно думаешь. Мысленно разговариваешь с выдуманными героями и после излагаешь те разговоры на бумагу, а фотографии… Не умею я контролировать собственное тело, хоть убей. Не проникся я сутью фотоискусства.
То поправляя положение моих рук, то поворачивая голову в нужную сторону, Карина, чтобы не казаться смешной перед подругами, наставляет меня с кажущейся заботой, милыми улыбками, но за тем всем так и улавливается легкое раздражение, возникающее в ней от моей неуклюжести, портящей снимки. Видя, как она держится, я злюсь с особой остервенелостью на Полину. Меня бесит ее кривящиеся мина, словно ей до желчной рвоты противно фотографировать нас, однако ради подруги она благородно готова снисходительно сделать одолжение – бросить под ноги уличного бродяги ничтожную подачку.
– Да не смотри ты на нее, – наставнически шепчет Карина на ухо. – Ну? Не смотришь? – Я окунаюсь в омут ее карих глаз, и успокоение, словно отдельная личность, принесшая в кампанию ласку и тепло, примиряет с ситуацией. Карина улыбается, обнажая белые кончики зубов, вся она охвачена восторгом, лицо ее сияет, словно усыпано золотой пылью… Это ложь, напыщенность, маска, грим, что угодно, только не нестоящее, весь сегодняшний день – тошнотворная и дешевая сказка для дураков.
Я не отрываюсь от ее лица. Тонкий нос, светлая кожа. Выбившаяся прядь волос скатывается на лоб. И непонятно: есть ли в ней загадка или нет? Настоящая ли в ней загадка, заложенная природой, или только выдуманная мной самим же? Да какая разница, если только в ее глазах я нахожу нужное, одно единственное пристанище, в котором можно укрыться ото всех злых, несущих разрушения, взглядов…
– Все? – Полина кивает головой – Карина важно подходит к ней, заглядывает в телефон. – Ну, дай взглянуть.
– Потом, давай потом, – отмахивается та, пряча импровизированный фотоаппарат. – Идемте дальше, пока свет хороший.
Я заглядываюсь на небеса. Серость, и только. Словно небо залили светло-светлым асфальтом. Видимость профессионализма, думаю я.
– Солнце что-то не видно, – с иронией комментирую я в попытке передразнить Полину. Поджав губы, сестра ее крутится в стороне, а я никак не могу сообразить, сколько ей лет, но ее наивно-неуверенные движения подсказывают, что она младше сестры года на три минимум.