Это и есть нищета в моем понятии. Врач, специалист, потративший пять лет на институт, вынуждено живет среди безграмотных и вульгарных. Но кто же знал, что я окажусь без поддержки брошенным самыми близкими родственниками? А впрочем, избежал бы ли я эту черную полосу будучи предупрежденным о ее существовании?
Я завариваю чай, разогреваю ужин, после берусь за работу. Настроение – долго и много рассуждать, заливаться печалью от попыток найти свое место не под солнцем, но в пазле жизни. Одним словом, подходящее настроение, чтобы начать философский труд.
Однако вместо того, чтобы включить свою печатную машинку и вернуться к текстам, я достаю из ящика под столом листы белой бумаги, хватаю синюю ручку. Черчу линию, потом поверх еще одну, потом еще…Еще чуть-чуть и порвется бумага – синий след ужасающе жирный. Я пытаюсь выжать из головы план по развитию бизнеса. Борис прав: пора начинать, тянуть нельзя…
Нет! Ни на что не годится! Даром потраченный получас! В ярости я комкаю лист бумаги и отбрасываю его в сторону. Но и этого мало. Я вскакиваю, ударяюсь об угол стола бедром. Легкий стол с грохотом сдвигается на добрый шаг в сторону. От боли из груди как будто бы вырывается демон во внешний мир… В ярости я топчу ногой лист бумаги. Она не повзрослела! Нет! Не повзрослела, но хочет быть взрослой! Она думает, что уже взрослая! Думает, что умнее, опытнее! Но она не понимает! Ничего не понимает…
Успокоение само собой, как кленовый лист, опускается на плечи. Ловя воздух ртом, я сваливаюсь на кровать, возобновляя ход мыслей: в ней заговорили инстинкты женщины, инстинкты, пребывающие в стадии детства, только недавно разбившую яичную скорлупу. Она не очень-то вслушивается в мои идеи, она хочет лишь результат, достаток, она хочет всего и сразу – извечная проблема молодежи, и моя в том числе. Конечно же, мне и самому хочется вырваться из этого убожества и взяться вести другую жизнь, в какой катаются, как сыр в масле, мои сверстники, более обеспеченные благодаря помощи родственников. Но вместо того, чтобы тратить, я коплю, целясь через год-два перебраться в собственную квартиру, оформленную в ипотеку, но и до тех дней еще ждать и ждать… А терпения у меня вдоволь.
Приподнимаюсь. Не знаю, сколько я так лежал, по ощущениям, около двадцати минут или даже больше. Смотрю на часы: чуть больше половины восьмого. В квартире, собственно, делать нечего. На столе листы, компьютер, но никакого желания и пальцем притрагиваться к чему из того. Соседи все еще шумят – они ни за что не успокоятся, как бы я их не просил, а просить-то опасно, мало ли, что взбредет в их головы, недаром ведь истории ходят…