– Выйдем во двор?
– Да, там получше.
– Почему… вернее, что на тебя повлияло? – спросил он осторожно, выдернув сочную травинку из щели между ступенями. – Начни издалека. Правда, что ты забыл обо мне?
Я пересказал легенду о золотом цветке и, конечно же, о Лане, желавшей блага возлюбленному. Келвин, будто привыкший к чудесам, сказал:
– Сказки передаются из поколения в поколения, как и предания. Их приукрашивают, но в целом они правдивы.
Выдержав тягучую паузу, он добавил:
– Воспоминание связано с кем-то близким или только с тобой?
– Со мной, – ответил я вполголоса, вдыхая воздух, охлаждающий нервы.
Мы помолчали минуту, готовясь к худшему. Он бережно накрыл мою руку ладонью, отчего во мне появилась смелость, а потом неохотно отстранился. Я надеялся, что справлюсь с болью, не прекращающейся даже во сне. Мечтал, чтобы Келвин не оборвал нашу связь.
– В тот же день, после рассказа, я ушёл из дома, чтобы поделать фотки. Я заскочил к Хане и спросил, можно ли снять корешки. Они были такими красивыми и яркими, что я не мог удержаться и буквально упрашивал, чтобы их заснять. Хана не дала, так как правила запрещали съёмку, но я не расстроился. Было классно. Я спокойно гулял до тех пор, пока совсем не стемнело, и стало казаться, что кто-то идёт за мной по пятам. Вроде, и странно, и не очень. У нас мало кто торопится и спешит, даже если есть важные дела. Рядом со мной проходили другие люди. Я смотрел на них и удивлялся, что они не замечали очевидного.
Келвин спросил, заметно бледнея:
– Ты остановился?
– Ненадолго. Человек, который следовал за мной, шёл домой. Нам просто было по пути. Я подумал чёрт возьми что о вполне себе невинном мужчине. Несчастном, жалким на вид.
Он слегка расслабился, но тут же насторожился, ведь это был не конец истории. Определённо не конец.
– Посидим ещё немного? – сказал он, вселяя какое-никакое спокойствие. – Принести кофе?
– Нет, останься здесь.
– Хорошо.
Келвин не давил, а ждал, когда я всё-таки соберусь. Я был растроган его заботой и одновременно жестоко подавлен тем, как гладко складывался диалог. Затишье наступает перед бурей?
– Затем все куда-то исчезли, и я остался один на один с дорогой. Кто-то побежал за мной. Я бежал так быстро, как только мог и поэтому устал. У меня болели ноги. Я напугался, что у меня случится приступ, или откажет сердце. Он догнал и…
У него моментально преобразилось лицо, посерело, взгляд отяжелел, а глаза налились слезами.
– Не продолжай, – поспешно перебил Келвин. – Пожалуйста, не продолжай.
Меня затошнило, и я повесил плечи, выплёвывая слова: