– Почему он сделал это со мной? Я был неправильно одет или ходил не там, где надо?
– Насильнику плевать на одежду, пол, возраст и другое. Абсолютно на всё. Хоть в паранджу укутайся, неважно.
– Кел, что со мной не так?.. – прошептал я, давясь слезами. – Мне стыдно! Стыдно, что не дал отпор и не закричал! У меня был шанс, но я его упустил!
– Стыдиться должен тот мудак, а не ты, – возразил горячо Келвин. – Нельзя предугадать, как поступишь в подобной ситуации: заорёшь или впадёшь в ступор. Всё нормально, твоей вины в этом нет.
– Нам объясняли, как защищаться.
– Где?
– Вот, в последнем классе… перед старшей школой… Я не слушал и думал, что защищён, что нападают на кого-то определённого! На девушек хрупкого телосложения, на тех, кто не умеет давать отпор, – проговорил я, судорожно всхлипывая. – Воспоминания вернулись, потому что я дотронулся до Ланы! Давай сходим к ней ещё раз? Ну пожалуйста! Ты же теперь знаешь, в чём проблема? Не допустишь, чтобы я прикоснулся к статуе? Мы обязательно найдём цветок. Если не этим летом, так следующим. Рано или поздно он вырастет. Вырастет же, да?
Но Келвин был другого мнения. Он печально качнул головой и, набравшись мужества, заявил:
– Нет. Ты его не сорвёшь. Ни сейчас, ни потом.
– Что?.. Почему?!
– Невозможно каждый раз полагаться на магию. От себя не убежишь.
– Оно навсегда со мной! Навсегда, понимаешь? Через лет десять, может, и успокоюсь, но никогда не забуду. Не смирюсь с этим фактом! Когда другие люди в старости будут рассказывать внукам о первой любви, первых победах и неудачах, что расскажу я? А итоги? Между полезных и пустых дел втиснется нечто уродливое и противное. Галочка, научился бренчать на гитаре, галочка, порекомендовал покупателю Ханы крутую книгу, прочитав которую, тот загорелся идеей и открыл кондитерскую, галочка, был изнасилован.
– Остаётся один выход, – начал деликатно Келвин, – обратиться за помощью.
– Исключено!
– Напиши заявление. На тебе, как и на одежде, есть следы.
– Я стирал трусы и штаны.
– Для этого и нужна экспертиза, – добавил он веско, стирая вовсю катящиеся слёзы.
– Меня осмотрят специальные врачи?
– Да.
– Они будут задавать неловкие вопросы, – сказал я, вскочив со ступени.
Келвин попробовал схватить меня за руку, но я лишь отмахнулся и, больно ударившись о перила, зарыдал с новой силой.
– Если пройдёшь терапию, то полегчает.
– Ага, конечно!
– Я не говорю, что ты полностью оправишься от травмы. Читал, да и то мельком, что жертвы насилия вновь учатся доверять и повышают самооценку.
– Для чего мне терапевт? Он выполняет работу, как и все врачи, только для того, чтобы получить деньги. Не справится!