Знаем, что зимняя пора совсем скоро,
Совсем скоро, да в эту пору.
Ну и пусть, мы уберем
Печаль и грусть. И запоем:
«Да все это пустяк и ерунда.
Что скоро зимняя пора».
Вспоминал он песню,
Когда повозка ехала около клуба.
– Николай! – чуть грубо,
– А чего это Вы? Интересно.
– Антон, это ты? Привет!
Слушай, меня довези.
– Николай! Сколько зим, сколько лет.
Залазь! Кучер, гони.
А чего же Вы не заезжали?
В карты играть не звали.
– Полицаи наш клуб замели,
Большие суммы теперь им нужны.
– Суммы, говоришь? Вадима то нет…
– Но мы не печалимся, на квартире рисуем портрет,
Там двое режут сейчас,
Уже четвертый час.
Тормози! Ну что, зайдешь?
– Ох, Николай! На преступление влечешь!
А если, то что, куда?
– Вот этот подъезд. Третий этаж. И туда.
Услышишь голоса, забегай.
– Трогай! Давай.
Антон по дому нервно ходил,
За пропажей посылки он бдил;
Знал ведь, что пьяницы разные бывают,
Ради выпивки дома очищают.
На себе примерив бед,
Посылки той ведь нет,
Себя изныряет, чуть не плачет,
Слезы скупые, за пазухой прячет.
– О, Вадим, как бы не винил меня,
Такого неумеху-дурака.
И решил он быстро забыться,
К азартным делам обратиться.
Приехал на новое игральное место,
Услышал шум голосов,
Постучал, где ответили лестно,
Зашел туда и был таков.
В новом клубе стало больше людей,
Дам появилось ныне больше
И страстных азартных идей,
Пропадали они дальше.
– Право, Николай! Бордель!
– Новое местечко у нас теперь.