«За что, господи?!» – думала она про себя, – «За что? За что?»
– Знаете! – остановился наконец-то Твардовский.
– Если что, а я уверен, что это не случится, то я буду стреляться лично. Милон… Пока задета Ваша честь, пистолеты и все прочее ляжет на мою шею, а пока отдыхайте, набирайтесь сил, но завтра в шесть, я думаю….
Нерукавину было все равно состоится или не состоится дуэль, но он уверял себя, что это необходимо. Твардовский покинул Нерукавина также холодно, как и вошел в дом.
– Анечка! – позвал Нерукавин служанку. Но вошла совершенно другая работница дома.
– А где Анечка?
А та ответила, что просит прощения и ей надо отлучиться…
«Неужели, она обиделась?» – думал он про себя.
А эта служанка также делала свою работу, только была менее разговорчива и часто уходила. И ладом ему было поговорить не с кем, как же ему не хватало общества, но в таком виде, перед обществом вставать было негоже. Пришел парикмахер, прежде чем войти к Нерукавину в спальню, Нерукавин накинул на себя накидку и сел туда где обычно стрижет парикмахер. Парикмахер был англичанин и плохо знал русский язык.
– Oh, good morning, Petr Afanasevish! – весело.
– Гуд морнинг, гуд морнинг! – вздыхая ответил.
– Vi ploho feling. – кое-как проговорил.
– Эх эх эх эх… Не понять тебе меня, не понять…
– I am sorry! Vas kak vsegda, da? – Вытащив ножницы.
– Yes! Стригите меня, как всегда.
– Okay!
Нерукавин не очень много разговаривал со своим парикмахером, так как друг друга еле понимали, но все же пытались перекидываться фразами на полурусских полуанглийских языках.
Парикмахер напевал песню: «All game game my fell you say say you go to my garden love». Нерукавин еле выговорил:
– Cэнкью вэри мач!
– Oh, neza chto! Oh, neza chto! – Собирая вещи.
– Vsegda rad Vas postriting, goodbay mister, Petr Afanasevish! -брал деньги и уходил.
– Гудбай! – говорил Нерукавин
Парикмахер приходил по средам и воскресеньям. Нерукавин не умел бриться, цирюльня находилась далеко. И ровно в одиннадцать приходил господин Нерукавин, снова прилег и думал, что-то давно он не ездил на фабрику все-таки он был газетным магнатом и обязан выполнять свои обязанности.