Дом был пуст, чему я была искренне рада. Прислуга давно ушла. Хотя какая там прислуга: две старые домработницы, явно недолюбливавшие друг друга, но не могшие совладать с инстинктом женской говорливости, а потому весь день без умолку болтавшие обо всем подряд, от политики и качества товаров в магазинах до собственных внуков и личной жизни хозяйки. Полы мыли они отвратно, да и готовили без изыска, но уволить их мне было совестно, поскольку им обеим было уже ближе к семидесяти, а на простую пенсию в столице трудновато прожить. Нанял их мой бывший муж почти десять лет назад, причем практически одновременно, а после того, как мы развелись, и он улетел с молодой профурсеткой в Салерно, где мы проводили наш медовый месяц, оставив по соглашению дом мне, эти две старушенции работали исключительно на меня. Каждый день они меняли в гостиной цветы, потому что только запах свежих цветов приносил мне покой после работы и остужал голову. Сегодня в вазах, расставленных в нескольких местах – на консолях, квазимраморных колоннах, на тумбах у дивана – стояли пионы. Огромные, размером в полтора мужских кулака каждый, пышные, из десятков нежнейших лепестков, бутоны темно-малинового и белоснежного цветов, контрастируя, дополняли интерьер гостиной, оформленной в классическом западноевропейском стиле. Ярко-выраженный аромат цветов действует куда лучше любого освежителя воздуха, превращает дом в оранжерею. Но я не чувствовала запаха благоухавших цветов. Нос был забит ароматом Баккара Руж 540, оставленным хорошенькой незнакомкой в ресторане ЦУМа.
Я ненавижу этот аромат. Когда мне впервые довелось его услышать, в голове словно заиграла тысяча барабанщиков, захотелось как можно скорее проветрить комнату, чтобы не потерять сознание. Никогда не понимала такой мании у женщин к малюсенькому красному флакону ценой в несколько десятков тысяч. Возможно, дело в необычайно стойком и притягательном запахе, исходящем от тех, кто прыснул на себя данный парфюм. Запах тела смешивался с запахом ароматических масел, что на физиологическом уровне давало невероятную реакцию. Возможно, поэтому сейчас голова не кружилась, барабанщики отправились в отпуск, и мне действительно стало приятно слышать аромат Баккара. Всё дело в ней. В этой девушке, что забралась в мысли и не собиралась, похоже, из них выползать. При каждом воспоминании о ее взгляде, поглощавшем, будто Тихий океан, и о ее притягательной улыбке, заставлявшей собственные губы дрожать от порочного желания, в груди что-то давило, низ живота капризно ныл, дыхание учащалось, а сердце грохотало от переизбытка чувств.