Эйко фыркает и, гордо задрав нос, уходит к своей парте. Народ шепчется и пытается понять, что это было. Подруливает Митио Окада, смешно надувает пухлые щеки и хлопает по плечу:
— Ну ты и даешь, Тэкеши-кун! Какая муха тебя укусила?
— Все нормально, Митио-сан. — Вот так, без раскланивая. Я же помню, что обижен на двух приятелей, кто меня бросил в одиночку с кодлой Юмы рубиться. Скорее даже — уже бывших приятелей. — Кстати, я с Изао и Нобу долги за прошлое взыскал. Если вы посчитаете нужным, можете их дальше прессовать. Но у меня с ними теперь все ровно.
Задумался. Ничего, пока урок идет, наверняка все варианты переберет и найдет, как дальше отношения выстраивать. Для меня он теперь всего лишь пройденный этап. Банду с ним создавать смысла нет. Да и из игр в песочнице я уже вырос. Буквально за ночь. Только большинство это пока не знает.
Только мы успели поприветствовать географа и открыть учебники, как дверь класса распахнулась и внутрь просунулась всклокоченная голова Нори Фудзиты, штатного клоуна. Парень в последнем классе старшей школы, а до сих пор ветер в башке. Мать у него учитель японского в средней школе, поэтому балабола и залетчика руководство сильно не прессует. Зачастую, после очередного приключения заставляют отрабатывать по официальным делам. Вот и сейчас — явно на побегушках летает.
— Исии! К директору! Сейчас!
Выдохнув, голова Нори исчезает. Иногда он мне напоминает чеширского кота. Особенно, когда подглядывает за девчонками из-за угла — вроде бы только что он был здесь, а вот его уже и нет.
Встаю, кланяюсь учителю:
— Могу я уйти, Мацуда-сэнсей?
— Надеюсь, ты вернешься. У нас сегодня важная тема.
Конечно. У него все темы важные. А насчет надежды — без понятия, с чего бы меня дернули. Не такая уж я и величина, чтобы Кииоши Кимура меня просто так вызывал. Небожители редко спускаются с Олимпа до простых смертных.
Добравшись до директорской, стучусь и приоткрываю дверь:
— Можно войти, Кимура-сэнсей?
— Да, Тэкеши-сан. Проходи, садись.
Однако. Меня с порога настраивают на важную беседу и обращаются почти как с равным. Неспроста.
Закрываю дверь, кланяюсь. Подхожу к массивному столу с кучей бумаг, еще раз кланяюсь. Лишь потом аккуратно присаживаюсь на стул.
— Я услышал, что ты абэноши. Это так, Тэкеши-сан?
Туплю, пытаюсь понять, о чем он вообще. Наконец в голове мелькает: точно, я же огонь могу на ладони зажигать! Одновременно с этим чертыхаюсь про себя — вот же засада, я и забыл. Поигрался, посмеялся и забыл. Например, утром сегодня даже и не вспомнил про это. А для японцев открывшийся дар — это же переломный момент в жизни. По-крайней мере, так это в разных книгах и манге пишут. Типа — был задрот никому не нужным, стал воду в стакане замораживать — и круто поднялся.