– Привет, большой начальник! – раздался за спиной звонкий и знакомый голос, в дверях застыла Афина.
Должно быть, я смотрелся до крайности нелепо, неуклюже полусидя на одном колене возле мусорной корзины и зачем-то ковыряясь во внутренностях пиджака.
– Хм, привет, – смущенно ответил я и неестественно улыбнулся в ответ, раздумывая, стоит ли говорить ей о подлоге, и параллельно размышляя уже, что загадки эти, похоже, не так уж и надуманны, как хотелось бы думать…
Голова 29. Чемодан без денег
Примерно в те самые дни меня вновь стали настигать смутные сны, словно пытающиеся оставить какое-то личное сообщение, однако совершенно не поддающиеся расшифровке сознанием наяву. Более других запомнился такой вот экземпляр: вопреки своим многолетним привычкам я отчего-то приобретаю лотерейный билет для участия во всенародном розыгрыше грандиозных суперпризов. Разумеется, напрочь забываю об этом и ничего не знаю о том, что в воскресенье, в утреннем эфире щедрого на скандалы и сенсации телеканала, объявляют имя победителя, коим оказываюсь я.
И хотя мне ничего не известно о нечаянно настигшей меня удаче, удача приходит за мной сама: некие форменные молодчики перехватывают мое тело на улице, заталкивают в вертолет и воздушным способом доставляют в телестудию, где меня нарекают тем самым везунчиком, рождающимся раз лет в сто, после чего вручают самый главный приз – чемодан без денег. Чемодан приходится мне не по вкусу, он не только без денег, но также без ручки, замка, обивки: по всему видно, бывший в употреблении. Несмотря на это, я вынужден, как мне подсказывают откуда-то сбоку, блефовать-ликовать, и вот тут выясняется, конечно, что и это еще не все: задорный и заводной ведущий протягивает мне ключи от квартиры, где деньги лежат. Одна тонкость – никакого конкретного адреса той квартиры к ключу не прилагается, даже полунамека не дают, а потому призы, по моему скромному мнению, лишены малейшего практического смысла. Однако телезрителям об этом не говорится ничего, разве можно огорчать или обманывать телезрителя? А потому после выхода из телестудии вокруг меня кружатся уже стаи всяких мошенников, кидал и ловкачей, уверенных в том, что денег у меня теперь куры не клюют, в то время как в действительности я гол как сокол. И от дальнейших злых приключений с головорезами всех мастей меня уберегает лишь своевременное, спасительное пробуждение.
Хотя и явь к тому времени изрядно сгустилась и представала все более замысловатой. В первую же неделю работы в новом качестве я сполна познал разницу между функциями разводящего и руководящего. Если будучи простым манагером я проводил время неторопливо и предсказуемо, развлекаясь «Блатной правдой», посиделками в интернете и разговорчиками о «Кайфонах», терпеливо дожидаясь обеда, а затем и окончания трудодня, то отныне все стало совсем не так. Целыми днями я совещался на совещаниях, заседал на заседаниях, регулярно бывая и на выездных сессиях в «Kresty», где вместе с начальниками смежных отделов мы проводили длительные и развернутые беседы с внутренними манагерами. Ситуация осложнялась тем, что именно в ту осеннюю пору внутренние манагеры вздумали бунтовать, заявляя о своих правах все громче и борзее и требуя улучшения условий труда. Козырь же требовал уже от нас установить, кто занес в «Kresty» эту заразу: свободолюбивые настроения, снижающие качество работы приносящих деньги заключенных.