–
Заметили, у них у всех такие выразительные глазки. – Она сказала это с какою-то нечеловеческой тоской, что стало стыдно и смешно от всех моих предположений.
И я всмотрелся в их глаза. Она была права чертовски! Прекрасная работа модели отличается не чистотою и естественностью принятой ей позы, а искренностью и огнём в глазах. Она поправила очки и перешла к другой работе, где девушка в чёрно-белом мире, смотрела, как уходит вдаль корабль, корабль с парусами цвета крови. И, я пошёл за нею попятам, мы так, тандемом, чуть ли не синхронно, переходили от одной фотоработы к другой, она чуть раньше, а я потом. И мы смотрели им в глаза, она с какой-то тайной, а я с новым открытием, с новым видением, с эхом её голоса в ушах. Когда мы выходили, я пригласил её в кафе и получил согласие, хотя почти и не надеялся на это.
И даже в полутьме кафешки, она не сняла очки, она так и смотрела на меня, сквозь тёмные стёкла, плотно прилегавшие к её незагорелой коже. Так завязалась наша страсть.
Она по-прежнему мечтает, она всё так же говорит мне что-то о своём, о прекрасном, о странных мечтах и о том, что мир – это сон сумасшедшего, который однажды проснётся, протрёт глаза и, всё в этой вселенной будет вдруг по новой. Она всё так же не отпускает меня из лунного плена своего колдовского взгляда, такого, словно я тот самый человек, что потерялся на Луне.
А после были снова выставки и вернисажи, походы в театр и кино, на Ретро-Дискотеки. Мы вплетались друг в друга, она в меня, а я в неё, за ширмою солнцезащитных, оборонительных очков. Однажды я их попытался снять, желая видеть правду в её неведомых доселе мне глазах, аккуратно и без слов. Она остановила мои руки, ответила мне, что всему своё время и скоро, может быть, оно настанет, и мы поцеловались в первый раз. Так глубоко. Так жарко, словно за стенами не конец апреля, а уже июль! Зачем же я всё это вспоминаю?
Тогда была такая же почти что, ночь. Мы сидели на крыше и смотрели на звёздное небо. Звёзд было мало, ночь была белая. Она вдруг сказала, что нужно когда-то делать шаги, шаги поворотные, непростые и даже быть может, такие, которые делать не стоит. Она повернулась ко мне и сняла свои верные солнцезащитные очки. И я был поражён. Я провалился в глубину вселенной, её единственный, такой прекрасный глаз был как вместилище всего. Он и сверкал, и окутывал тьмой, и рвал на части целое и в космосе терял любые души. И я не заметил того, что второго нет глаза, как не замечаю это и теперь.
Она мне говорит свою идею, она пьёт через трубочку коктейль и улыбается очаровательной улыбкой. А я смотрю как зачарованный в её прекрасный глаз и думаю о том, что хорошо, что он один, ведь два таких прекрасных глаза, такие яркие, глубокие вселенные, могли бы просто-напросто мир этот разорвать, утопить, уничтожить и выбросить в мусорный бак вечности, потерять в себе, сжечь!