— Работаешь руками, — фыркнул Шушуниэл, — хотя всегда все делала при помощи магии. Поэтому выводы напрашиваются сами по себе, ты сильно нервничаешь. Не знаешь куда себя деть и таким образом пытаешься успокоиться, да и мысли привести в порядок заодно.
— Все-то ты знаешь, — огрызнулась я, вновь возвращаясь к своему занятию.
— Давай его прикопаем под деревом? Ради тебя я даже осмелюсь на убийство, честное слово, Ти, — проговорил фамильяр.
— Нет, Шуш, — покачала я головой, прекрасно понимая, что паучок говорит сейчас на полном серьезе, — такой грех на душу брать я не стану. Какой бы мерзостью Матиас не был, но лишать жизни… Не мы ее давали, не нам ее и забирать. Только боги решают, когда прекратится дыхание живого существа. Так что этот вариант мы точно убираем.
— Давай я нагоню сюда своих друзей? Мы тут все забаррикадируем и при его появление дадим отпор, чтобы жизнь медом не казалась. Глядишь и мозги у мужика встанут на место, — Шушуня подбежал ближе и забрался ко мне на плечо.
Мне не составило труда представить жуткую картину перед глазами, где все вокруг затянуто паутиной, на которой сидят разных размеров и окрасов их восьмилапые хозяева. Стало так противно, что я даже поежилась.
— Ты знаешь, Шуш, думаю, что это тоже не самая хорошая идея, — печально вздохнула, поднимая руку и поглаживая своего фамильяра, который тут же притих, подставляя свое тельце под мою ласку.
— Я хоть что-то предлагаю, — буркнул он, когда я убрала свою конечность, вновь приступая к копошению в земле. — Нельзя же просто так сидеть и ждать его прихода. Нужно быть готовыми ко всему, Тиана!
Умом понимала, что Шуша прав, но не могла заставить себя подняться и начать возводить барьер, который хоть и на время, но все же смог бы защитить меня от сына западного правителя. На данный момент мне даже было плевать, что у Матиаса иммунитет к магии. Откуда он взялся неизвестно, да и даже это знание мало бы что изменило. Не хотела думать на эту тему и то, что он многое знает о ведьмах, тоже сейчас не беспокоило. В душе происходила эмоциональная буря от другого. Я всё пыталась выкинуть из головы картину, где Лисандр разглядывал меня иначе, словно увидев во мне что-то мерзкое, отвратное. Знал бы он, что не по своей воле я раздвинула ноги перед этим западником, того требовали традиции. На его месте мог быть кто угодно, но боги распорядились так, чтобы я выбрала его и обратного пути уже нет. Чувствовала непонятно откуда взявшуюся вину. Мы не давали с Лисандром клятв верности друг другу. Я не обещала хранить свою девственность для этого мужчины, но тогда почему на душе так мерзко? Ощущала себя сейчас так, словно меня изваляли в грязи. Хотелось закричать на весь лес, выплеснуть всю свою боль, хотя умом понимала, что легче не станет, может только на время.