Воспротестовала она, только когда зашёл разговор о кремации. Тётя Тая решительно настаивала, чтобы кремировали одну Симу, а не в общей куче других животных. Это было дороже, но ей очень хотелось получить прах своей Симы, чтобы было над чем поплакать.
Приняв окончательное решение о выборе ритуальных услуг, тётя Тая направилась к себе звонить по круглосуточному номеру похоронной конторы.
30
Не успел я проводить соседку и начать разбирать на кухне сумку, вытащив оттуда только блины шефа театрального кафе, как раздался звонок на сотовый. Звонил Женя. Я назвал ему точный адрес и попросил, чтобы он не звонил в дверь, а тихо постучал.
Я проверил, как спит отец. Налил в турку воду для чая. Достал из духовки газовой плиты сковороду, чтобы подогреть блины. И, как только собрался покурить в форточку, услышал тихий, но частый стук в дверь.
Открыв дверь, увидел дрожащего от холода с покрасневшим лицом Женю в чёрном драповом полупальто с поднятым воротом, обмотанным поверх шарфом. Он так замёрз – разве что зубами не лязгал. Женя был без шапки, но его волосы так наэлектризовались, словно он только что снял вязанку. Он пронзительно всматривался мне в глаза, почему-то горделиво запрокинув голову. Брови его были сдвинуты, отчего его фирменный и без того глубокий взгляд был философски надменен. Я предложил Жене пройти на кухню, не раздеваясь. Там горела конфорка, и было теплее.
От еды Женя отказался сразу и наотрез, а чашку горячего чая попросил. Я поставил на огонь турку с водой.
– Так это и есть то окно кухни отца, на которое мы ходим смотреть всю нашу жизнь… – от натянутой улыбки замёрзшие Женины щёки словно потрескались.
Я невольно взглянул на окно. Вспомнилось множество прогулок с друзьями и без, которые проходили под окнами этой квартиры. Словно зарифмованными следами я ходил от дома к театру и обратно, гуляя по родному городу до окон квартиры отца. Женя смотрел в темноту. Что-то сказал про современные пластиковые и полимерные оконные рамы с многообразием цветовых решений.
– Что же всё-таки случилось с отцом? Почему ты сорвался?..
– Что-то с сердцем… Или сосудами… Точно не знаю. Никто не знает. Он болен, но… Ты меня ошарашил вопросом… Позвонив мне в театр, ему резко стало плохо. Вызвали «скорую»… Хм… Как мне вы на дороге.
Я курил, наливал чай, садился за стол рядом с Женей, снова курил, снова кипятил в турке воду и опять заваривал чай. За окном была кромешная темнота. В распахнутую форточку нашей кухни подвывал ветер, вытягивая клубы сигаретного дыма. Мы разговаривали о прошлом и настоящем. Я боялся только, что Женя задаст вопрос о будущем…