Это было самое ужасное лицо, которое он когда-либо мог себе представить, и в то же время самое прекрасное. Оно было хаотично и красиво, отвратительно и нетронуто одновременно. Как только Тиллинг почувствовал, что ему придётся встать и подойти к лицу...
- Хорошо. Сейчас самое время...
Безумное тиканье мгновенно уменьшилось до нормального темпа - один тик в секунду. Чёрные линии, образующие границы сигилы, почему-то казались шире, Тиллинг не мог понять почему, а образ Теви казался более чётким: вены выступили на её руках и шее, глаза погрузились глубже в череп, её плоский живот стал более плоским, мышцы живота стали видны под кожей. Как будто она претерпела необъяснимую потерю веса за считанные минуты. Тиллинг каким-то образом заметил, что на её груди бьётся больше вен. Её глаза казались немного больше, чем настоящие, и голодными, жаждущими какого-то существенного удовлетворения, возможно, сексуального.
- Ты выглядишь иначе, - сказал он. - А я?
- Тс-с-с! - её глаза смотрели прямо ему в глаза, как гвозди, вбитые ему в голову. Она подняла мобильник. - Когда ты начнёшь слышать слова, зажги трубку и один раз очень глубоко вдохни. Ты понимаешь?
Тиллинг кивнул; когда его глаза опустились на её голую промежность, он заметил влажное мерцание.
Её груди поднялись и упали один раз, затем она нажала кнопку "PLAY" на своём мобильном телефоне...
Сначала раздались глухие помехи, затем странный мужской голос начал произносить слова, которые звучали примерно так:
- Зу тод мадру гердаб... эксинивов унимотид...
Тиллинг щёлкнул зажигалкой и начал раскуривать трубку. Когда он втянулся, звук был похож на то, как кто-то вдыхает воздух сквозь зубы. Его рот начал наполняться жаром, который казался маслянистым...
- Охан зе икс касундакс дамик экстрок...
Тиллинг продолжал втягивать дым в лёгкие. Он ожидал сильного раздражения и позывов к кашлю, но ничего подобного не произошло. Запах, казалось, соответствовал вкусу дыма - солодки и цитрусовых?
- Бадиномн экзот экстуроз экска не...
Он не мог сказать, когда перестал дышать; он не помнил, чтобы его лёгкие наполнялись. Внезапно он почувствовал себя невесомым, ему показалось, что он парит в нескольких дюймах от пола. Его зрение дрожало; он смотрел прямо на Теви, прямо в её рот, когда заклинание закончилось:
- Градимокс ксексари эн икстеб ту ма...
Тиллинг, казалось, испарился на месте, рванулся вперёд, словно сделанный из чего-то газообразного, и исчез во рту Теви, в её горле и ещё дальше, глубже, в бесконечные глубины обсидиановой черноты. Он чувствовал, как его скручивает штопором, когда он спускался, и он знал, что кричит, но не мог слышать ни звука, и когда он поднёс руки к лицу, как будто в бесполезной попытке защитить себя, он не почувствовал никаких следов своих рук, и он их не видел.