***
Сарсапарель – что это? Оказывается, это то же, что сассапариль. А сассапариль – то же, что и смилакс, род лиан семейства лилейных. И откуда еще узнать об этом, если б не роман Герберта Уэллса «Человек-невидимка» да потом энциклопедический словарь. На бутыль с сарсапарелью Невидимка указывает пальцем, разоблачая мошенничество мистера и мисс Холл (они ею разбавляли в своем погребе пиво для постояльцев), перед тем, как его разоблачили самого. Зачем Уэллсу понадобилась эта самая сарсапарель, признаться, не понял. Неужели не нашлось ничего проще? Видно, сохранялась иллюзия крепости пива от этой самой сарсапарели, может даже, качество пива улучшалось? А может, вся штука в древесном спирте, от которого усиливалась крепость пива? Об этом я, скорее всего, нигде не узнаю. У нас два вида этих лиан встречаются на Кавказе и на Дальнем Востоке. В Англии точно не растут. Значит, привозное зелье. Говорят, весьма красивы. Не видел. А может, и видел, так, без названия. Растение и растение. Лиана. А может, и цветочек, лилия.
***
Русский роман – не английский и никакой другой. Трудно себе представить Сомса Форсайта на «идиотском» вечере у Настасьи Филипповны, где она бросает в огонь целое состояние, или одного из сэров Генри за шашками с Ноздревым и зятем его Мижуевым. И совсем уж невозможно вообразить Печорина Тартареном из Тараскона, а Дмитрия Карамазова мистером Домби. А еще вдруг представил (но это уже из другой оперы): князь Андрей влюбился в певицу Мадонну. И тут же вспомнил разъяренного Толстого с ружьем. Мурашки пошли.
***
Ницше готов отрицать сострадание потому лишь, что ему никто не сострадал в его боли. Откуда взялись только его сегодняшние сострадатели?
***
Современная музыка вторична, в ней нет того, ради чего она создается – мелодии. Видимо, мелодии были отпущены человечеству в очень ограниченном количестве, вроде котла, к которому устремились композиторы всех времен и народов, кто с большой ложкой, кто с маленькой, а кто и с половником. Тут уж кому как повезло, зависимо от таланта и прыти. А сегодня можно лишь возить ложками по стенкам и дну опустевшего котла, отдирать пригар да прилипшие крохи и слушать, глотая слезы бессилия, «Реквием» Моцарта.
***
Если бы симфонический оркестр набирали по тем же правилам, что и команду футболистов, и судили по тем же правилам… О, тогда можно было бы по ходу игры заменять музыкантов, удалять их, показывать им карточки, орать на них, свистеть, забрасывать пластиковыми бутылками. Можно было бы прерывать игру оркестра на судейские разбирательства и помощь врача, проверять игроков на допинг-контроль, доводить их до полного физического изнеможения на тренировках, заставляя извлекать из скрипки мощь контрабаса, а из контрабасов томность флейты. Можно было бы о мастерстве игроков судить не по тишине в зале, а по реву и драке на трибунах. Думаю, музыканты согласились бы. Ведь тогда их зарплата выросла бы как минимум в сто раз, а число слушателей в тысячу.