– Привет, Джул, – сказал он, не раскрывая глаз.
– Как ты узнал? – спросила она.
– Я понял это вчера, по первому кадру. Не спрашивай, как.
– Здравствуй, Юра.
Он решился и посмотрел сквозь квадратное окошко.
– Ты как всегда прекрасна.
– Мы оба знаем, что это не так.
Каганер усмехнулся:
– Ты всегда так говорила. Похоже, ничего не меняется?
– Нет. Ты так и не научился делать комплименты.
– Не научился.
– Ты ведь помнишь, что ты сказал тогда в горах, в первый день?
– Да. Ты была в таком лыжном свитере, и ещё эти косички…
– Жуть.
– И я сказал: “Как хотел бы я посмотреть на горы вашими глазами”. А ты медленно так повернулась, как только ты умеешь, и с арктическим холодом в голосе: “А вы не боитесь моими глазами посмотреть на себя?”
– Ты рискнул, сукин ты сын.
– Да. И не пожалел об этом.
Изображение на экране качнулось и расплылось. Каганер легким напряжением внимания вернул картинке резкость.
– Я пока не научился, – сказал он виновато.
– Научишься, и быстро. Ты ведь всегда мечтал о таком инструменте.
– Знаешь, я сдружился здесь с Савельевым, с тем самым. Он верен себе даже здесь, строит теорию Рая, кучу бумаги исчертил. Он считает, что души, все мы, – что-то вроде резервных копий личностей, запущенных в эмуляторе…
– Интересно, а что об этом думаешь ты?
– Утром я поспорил с ним. Я сказал, что если уж струны, то пусть Бог играет на них – миллиардами пальцев на триллионах струн. Мне нравится думать, Джул, что ты – мелодия.
Она засмеялась. Когда-то, давным-давно, он совал ей кольцо, краснея, и смех тогда был точно таким; Каганера окатило жаром. Джул сказала:
– Мне даже не нужно угадывать, что именно ты хотел бы услышать.
– Я предсказуем, да.
– Beautiful Scarlet, get your feet on the ground, – напела она тихонько.
– Beautiful Scarlet, there is a tear in your eye, – продолжил он дрогнувшим голосом.
– Только не говори мне, что хранил верность всё это время, – сказала Джул насмешливо.
Каганер вспомнил кое-что и скривился:
– У здешней любви нет ни вкуса, ни запаха; здешняя любовь не перехватывает дыхания даже с галстуком на шее.
Она отсмеялась и спросила:
– Что станешь делать?
– Сниму фильм. Разумеется, с тобой.
– Есть сценарий?
– Как раз работаю над ним. Как тебе – бенефис Юлии Светлицкой?
– Что-то новенькое. Пробуешь себя в неисследованных жанрах?
– Давно пора, согласись. Представь, я проведу тебя через цепочку образов. Скажем, нимфетка Юленька в начале, сама неискушенная невинность…
– Ага, с косичками, в лыжном свитере.
– Да. Потом Юла, бунтующая девушка-рокер…
– С бас-гитарой и тату? Годится.
– Вот, заструилось, Джул. Плывём дальше: романтичная Джульетта; так и быть, на роль Ромео возьмешь кого захочешь.