Ноги сами, без контрольно, быстро устремляются вдаль, унося свою обладательницу от фонарного столба. Девушка задыхается, но бежит все быстрее и быстрее подальше от чужих уже мертвых для нее окон…
Сколько их было уже не имеет значения. Ведь в ее сознании существует единственное око жизни, которое будет гореть бесконечно.
Зимняя бесконечность
Холодно. Очень холодно. Ноги давно уже как парализовало и им не больно переваливаться через сугробы и скользить по припорошённому льду. На остывших щеках и белом кончике носа отплясывают свой танец тысячи иголок прямиком из котла с кипятком. Да, тело просто насмехается над ним. Лицо жжет яд мороза, а руки отказываются выйти из еще теплого убежища карманов и бездействуют.
Белое, белое, белое … кругом ледяная пустыня. Час назад она принадлежала тишине зимнего дня, но Хозяйка сменилась и через несколько мгновений поле стало залой для бала Ветра и Снега. Их собрала вместе их госпожа Метель.
Веселья для гостей было много, но главным шутом оставался маленький человечек, легко поддающийся шуткам Ветра и вальсу Метели. Каждое его движение было пронизано храбростью, что только раззадоривало всех. Он все еще шел и слышал смешки в спину и видел усмешки лиц в высоте неба.
– “Смотрите – смотрите, какой смешной!” – завывал протяжным смехом Ветер.
– “Ах, сударь! А извольте любоваться на его лицо, как нахмурился, губу прикусил, истинный философ!” – одиночно громыхал кто – то другой.
Звонко пела Вьюга, приговаривая что – то о носе – сосульке малыша.
А сердце замирало не было слышно его ровного биения…
Сильный толчок в спину и падение под гул голосов. Вокруг дурачка собрались все лорды и герцогини зимних плясок, окружая и любуясь своим трофеем.
Мальчишка лежал, смотря им в лица, прозрачные локоны разметаны танцами на плечах дам, хрустальные усы и бакенбарды и мужчин – все было прекрасно. Не было в их кругу зла. Ведь оно не бывает прозрачным. Их стеклянные глаза отражали веселье. Гости морозили его своими играми холода, заметали его в белизну поля. Шапка была сорвана Бураном и подарена Вьюге. Дрянную куртку рвали на части пытаясь завладеть. Окрашивали темные волосы белоснежными узорами снега.
Мальчик молчал. Сегодня после обеда отец пришел красный, как вареный рак, а в глазах его стояла плотная завеса тьмы от спиртных паров. Ничто не может ранить так, как делают это слова. Волшебные мечи из самого ада однажды данные с первого взгляда разумному существу. Один меч отец всадил малышу в сердце: – “Мать можешь больше домой не ждать.”
Он почти перестал дышать. Бал затянулся, а шут устал. Все почти кончилось. Мир вокруг остывал. Когда главный болванчик был почти пуст вышла она. Все отступили. Не играл больше Ветер и исчезла звонкость Метели. Снег затих, а Буран склонил голову.