Минут через двадцать конюх заглядывает в кабинет доложить, что для работы готова ещё одна лошадь. Елыгин сидит за столом, подперев ладонью подбородок. Он выслушивает, согласно кивает и с тоской говорит не то конюху, не то себе:
– Говорят, скакал Микроскоп в Ирбите. Видать, научили…
Судьба Микроскопа была решена на втором месяце его жизни.
В родословной Микроскопа переплелись имена рысаков трёх классических орловских линий – Мецената, Громадного и Ветерка. Но не от каждого из своих именитых предков взял Микроскоп поровну.
Мать его, вороная Молва, была дочерью Махаона, по прямой мужской линии происходившего от Мецената. Изящны и благородны потомки Мецената. В прошлом славная ветвь породы, эта линия в наши дни уступает место другим, растворяется, исчезает.
Иное дело – линия Громадного, также старая, но процветающая, творящая историю породы. К этой линии принадлежал отец Микроскопа – вороной красавец Парус.
Но не в отца пошёл Микроскоп, не был он ни рослым, ни нарядным, не выделялся бурным темпераментом. Где-то в отдалённых рядах его родословной стояло имя некогда знаменитого Вармика, попавшего на ипподромные бега из пролётки извозчика по случаю отчаянного пари и так блестяще выигравшего крупный приз, что цена его мгновенно возросла в двенадцать раз. С каждой новой победой она увеличивалась и в конце концов достигла небывалой цифры – пятидесяти тысяч рублей! Обрастая легендами, слава пережила бывшего лихача, перейдя сначала к сыну его Вию, а потом к внуку Ветерку. Микроскоп был правнуком основателя линии Ветерка, кровь Ветерка и сказалась в нём сильнее всего. Микроскоп был способен, добр и необыкновенно отдатлив.
Однако, не было в нём ничего с точки зрения селекции выдающегося: ни замечательного сложения, ни особой крепости. Законы селекции беспощадны: Микроскоп не мог быть оставлен в конном заводе, сколько бы рекордов он не побил.
Больше того: в сложении, в экстерьере, как говорят зоотехники, Микроскоп имел и недостатки. Он был невысок, растянут и, главное, размёт передних ног придавал его бегу несколько неряшливый характер.
В Москве на совещании селекционеров как-то зашёл разговор о том, что орловец не способен рано и быстро прогрессировать, что лишь к четырём годам, а то и позже, он может бежать резво, и в этом отношении, несомненно, уступает метисам – так на коннозаводском просторечии именуется русский рысак. Все были единодушны в своих выступлениях, и, подогретый этим единодушием, директор конного завода Богданов спросил:
– Хотят ли те, кто сомневается в орловце, иметь двухлетнего резвача?