Он не понимает, что творит! Просто на эмоциях!
Подбегаю к нему, обнимаю со спины и висну как на вешалке. Лишь бы остановить его!
– Перестань! А если тебя посадят?
– Да плевать мне! – продолжает идти и за руки меня хватает на своей груди. А я сильнее пальцы переплетаю и держусь, чтобы не отстать от него.
– А мне – нет! – выкрикиваю.
Саидов внезапно останавливается, не убирая руки от моих ладоней. Но потом всё-таки с помощью своей силищи расцепляет мои пальцы и оборачивается. Кипит и пышет жаром. Смотрю ему в глаза и громко сглатываю, чувствуя, как во рту пересыхает от одного только внимания.
Я думала, что видела Саидова в любом состоянии.
Но нет. Всё то – цветочки. Потому что сейчас глаза чуть не наливаются кровью. Мощные челюсти сжаты и чуть не скрипят от злости. Ноздри раздуваются от одного дыхания.
– Разве не ты прогоняла меня? Хотела, чтобы я ушёл? Хотела избавиться от меня. У тебя есть отличный шанс сделать это!
Мне хочется расплакаться только от того, что он на меня кричит. Тем более так зло, будто я сама подставила щёку для удара.
– Да, прогоняла! – отвечаю ему в тон, крича. Толкаю в твёрдую грудь, но он даже не отодвигается на миллиметр назад! И это начинает бесить ещё сильнее! – И смерти тебе желала! Но ты подумал, что будет со мной после того, как тебя посадят, а?
У меня у самой нет ответа!
Снова толкаю его.
И опять хоть бы хны.
Но мне плевать. Я просто выплескиваю то, что так рвётся наружу.
– А о ребёнке ты нашем подумал? Что я скажу ему через пять лет? Прости, твой папа вышел за хлебом и не вернулся, бросив нас? Или сказать прямо, что Саидов – убийца, а? Ты – эгоист, Амир! Всё делаешь ради себя! А я просто не хочу, чтобы ты попал в тюрьму! Снова!
Я останавливаюсь, прекращая свой поток слов. Но рыдать хочется безумно.
Я даже первой причины его пребывания в тюрьме не знаю!
– Поэтому ты сейчас останешься здесь. Или…
Я замолкаю, не зная, что сказать.
Губы дрожат, глаза слезятся.
Смотрю в тёмные глаза и бездвижное выражение лица. Амир ничего не говорит. Только смотрит, прожигая взглядом. Губы сжаты в тонкую полоску.
– Можешь не продолжать, – наконец доносится от него. Слова, сказанные с трудом, приносят мне облегчение. Я выдыхаю, перестаю бить его и всё, что сейчас пытаюсь сделать – не заплакать.
Но слёзы против моей воли прорываются наружу.
Амир делает шаг вперёд, обвивает мои плечи, прижимает меня к своей груди. Вдыхаю запах чистой рубашки, его тела и не сдерживаюсь, пуская первые слёзыю
Да чёрт… Почему я стала такой плаксой?
– Прости, – раздаётся сверху. – Опять из себя вышел.