– А что он возьмет взамен? Чью душу?
– Да брось ты, Эля. Ты же собралась одну душу крестить? Катя звонила. Учти, мы все идем на крестины! А Лена со своей душой пусть сама разберется.
Глава 10
«Со своей душой пусть сама разберётся, – подумала раздраженно Маша. – Ведь вот матушка Варвара, она такая мирная, благостная. А матушка Олимпиада гневная, неспокойная… как свеча на ветру».
– Ау! Марья Игнатьевна, отзовитесь! – послышались детские голоса.
– Иду-у! – откликнулась Маша и выбралась из кустов на пригорок.
Четвертый день она гостила в Конь-Васильевском Троицком монастыре. Получилось все внезапно.
Недели через три после свадьбы Федор Ионович отправился в свою губернию просить отставки, и Маша осталась в доме с Пелагеей. Пелагею муж привез из своего прежнего дома перед свадьбой. Она была «прислуга на все», а кроме того была для Федора Ионовича тем же, чем была для Игнатия Илларионовича Наташа. Только Наташа своей участи стыдилась и была молода, а Пелагее было лет сорок, и положением своим она гордилась. К тому же всячески пыталась новую барыню принизить. Маша ее намерения понимала, но сопротивляться по неопытности не умела. А когда однажды поймала в момент такой стычки торжествующий взгляд Федора Ионовича, поняла, что говорить с ним об этом бесполезно.
После отъезда мужа мелкие стычки стали частыми. Пелагея старалась делать только то, что Маше не нравилось. Конечно, если бы она мужа ревновала, ей было бы больно. А так… что поделаешь! Ну, варит Пелагея третий день подряд гороховый суп, зная, что барыня его в рот не берет… Ну, сказала Маша, чтобы та назавтра куриной лапши наварила, ответила ей Пелагея, что у них горохового супа еще на два дня, вылила Маша суп в лохань и сказала, что теперь не грех и лапши наварить, а Пелагея на следующий день еще горохового супа наварила… на колу висит мочало…
В тот день Маша увидела под окном безумного нищего Мовшевича. Она вспомнила, что Вася его собирался на Лизе женить, засмеялась и вышла на крыльцо:
– Пойдем, зять, накормлю!
Усадила на кухне и поставила перед ним весь чугунок. Пока Пелагея задыхалась от возмущения, Мовшевич уже заработал ложкой. Маша села напротив и с удовольствием провожала взглядом каждую ложку варева:
– Когда у нас гороховый суп, всегда приходи!
А потом пошла в гости к крестной, пообедала там и с удовольствием поболтала со старшими девочками, только приехавшими на вакации из епархиального училища. По каким-то делам зашла к ним матушка Татьяна из Конь-Васильевского монастыря, И так рассказывала о нем, что Маше захотелось его увидеть.