– Бурмистра? Несчастненький!
– Почему несчастненький?
– Так вы не знаете? Он весной жену похоронил, а чуть позже дочь у него убили.
– Господи! Кто же?
– Полиция искала, но не дозналась. Здесь, в овраге за бочагом ее нашли. Потому мы дальше не пошли – боязно.
«Какая я эгоистка! – подумала Маша. – С весны со Шпильманами не видалась. Все о своем замужестве печалилась. Раз на Дворянской встретила Марту, видела, что расстроена она, но не остановилась, не заговорила».
Поднявшись наверх, матушка Варвара спросила:
– Машенька, глянь, кто там верхом скачет? Не Митрохин ли?
– Я близорука, матушка, – спешно вытирая слезы, ответила Маша.
– Не должен Митрохин, – вмешалась Катя. – Он только в экипаже ездит, величается.
– Ну, да ладно, это я так, любопытствую.
Вечером, возвращаясь в монастырь, они увидели у двухэтажной монастырской гостиницы полицейских.
– Фрося, что это служивые тут? – спросила матушка у молодой бабенки, глазеющей на полицейских.
– Аль вы не слыхали, матушка? Барин молодой расшибся.
– Как расшибся?
– С балкона упал и расшибся! Насмерть!
Глава 11
Елена Игнатьевна прилегла на диван:
– Господи, как хорошо дома!
– Полежи, Леночка, сейчас обедать будем!
– Да ну тебя, Элька, вы меня всю дорогу кормили! Просто посидите со мной.
Зоя прижалась к матери, Эля устроилась в кресле.
– Как вы тут жили без меня? А, Зоенька?
– Плохо жили. Я плакала. Не уезжай, мама!
– Придется, дочь. Мне еще нужно несколько раз в больнице полежать, чтобы потом не болеть.
– А потом ты будешь тридцать лет проживать?
– Ну, это, пожалуй, многовато.
– Нет! Будешь!
– Ну, ладно, не буду спорить. Только бы не в маразме. А теперь пересядь. Что-то я спать захотела. Зоя, куда?
Зоя втиснулась на кресло рядом с теткой, Эля обняла ее: «Ничего, Лена!». Елена Игнатьевна глядела на самых близких ей людей и радовалась: наконец-то они подружились. Как доверчиво Зоя прижималась к Элиному плечу, как бережно Эля придерживала племянницу! Со счастливым вздохом Елена Игнатьевна закрыла глаза.
Эля с Зоей сидели на кухне и лепили пельмени. У Эли получалось, у Зои – нет. Зоя огорченно сопела. Эля поглядела на племянницу, подтолкнула ее локтем и сказала:
– А давай маме колыбельную споем!
Зоя кивнула и начала:
– Х-х-х.
Ходит дрема тихо-тихо,
Выходи из хаты, лихо!
Хватит ходикам стучать,
Хватит филину кричать!
Домовой, не ходи
И хозяев не буди.
Петь Зоя не умела, она просто проговаривала слова, напирая на букву, которая чаще повторялась в куплете.
– А теперь ш-ш-ш.
– Спит воробушек на крыше,
Не шуршат в запечке мыши,
Страшный ветер налетит,
В камышах зашелестит.