***
Проснулась поздно, привела себя в порядок, напилась чаю с тортом и поняла, что на завтрак идти не хочется. Вчерашнее вроде было, вроде и нет, никаких физических ощущений нет, а номер на коробке с тортом есть. Она аккуратно вырвала этот кусочек белой картонки, оделась, мгновение еще поглядела на телевизор, где шел модный показ в Милане, и пошла вниз. Мишик ответил сразу, но долго не мог начать разговаривать по-русски, и вначале ей было понятно одно лишь только слово «пани», но разговорился, уточнил адрес и долго извинялся, сообщив, что приехать раньше 20 часов не сможет, но ровно в 20 постарается.
Лена все же не вернулась в квартиру, а пошла в кафе, выбрала по меню самое красивое мороженое, съела его и запила безалкогольным мохито. Все было вкусно, интерьер стильный, а обслуживание – очень упредительное. Дома она скрючилась в кресле с полной уверенностью, что ни обедать, ни ужинать не будет. Ей было приятно, что она может теперь не подсчитывать в голове свои возможности поесть. Деньги были реальные и в кулаке пружинили толстой сарделькой.
По телевизору – второй тур выборов в президенты, кандидаты серьезные и собранные, видимо, осознают свою ответственность, коль обещают гражданам большие доходы, безопасность и чистый воздух. Лена опять задремала, все за долгую дорогу от края до края отсыпалась. Проснулась от звонка в дверь, судя по времени, это явно был не Мишик. То был агитатор – милая старушка с пачкой рекламок, расписывавших лучшие стороны кандидата, которого бабушка, похоже, и сама не знала, но как-то на всем этом зарабатывала. Лена сунула взятые у нее бумажки в щель под вешалкой, а бабуля пошла дальше по коридору. Лене стало скучно, и она решила пойти куда-нибудь недалече, до встречи с Мишиком было еще два часа. Она пошла по пешеходной улице, но сил пройти мимо кафе с рекламой небоскребов Манхэттена у нее не нашлось. Уютно устроившись в кресле, она, недолго раздумывая, заказала себе горячую рыбу и большой бокал белого вина. За той трапезой и просидела час, а потом неспешно двинулась в сторону дома. Ей уже не было грустно. Взяв с собой из кафе пакетик вишневого чая, она заварила его дома, тот оказался на редкость ароматным и вкусным. Облачившись в свой мини-халатик, она вновь припала к телевизору: там кривлялись комики, она посмеялась от души. Так время и пролетело.
Мишик пришел вовремя, тоже с тортом и шампанским, тортик, похоже, был из того же магазина. Мужчина был малого роста, кряжистый, в веселой шляпе в клеточку, с маленькими полями. Под шляпой оказались лысая голова и морщинистый лоб, который двигал лохматые брови. Однобортный синий пиджак с блестящими четырьмя пуговицами дорабатывался красным галстуком, завязанным каким-то морским узлом. Все это дополнялось портфелем цвета близкого к желтому. Не расстегнув пиджака, он присел за стол и сразу попросил паспорт, открыл портфель, достал свои бумаги, какие-то серые официальные бланки и стал что-то тщательно заполнять. Еще, как она заметила, все в трех экземплярах, и это продолжалось довольно долго. Закончив, он все бумаги спрятал в портфель, взамен достал оттуда приличных габаритов фотоаппарат и стал ее фотографировать, только лицо, в профиль и анфас. После всего этого он, для убедительности тыча перед собой указательным пальцем, рассказал, что завтра за ней в 14 часов прибудут люди, ей надо быть готовой и обязательно паспорт не забыть. По-русски говорил он плохо, но суть была ясна. Что официальная часть закончилась, стало понятно, когда Мишик сполз со стула и, встав перед ней на колени, сунул ей руку ей под халат, и стал стягивать трусики. Она не сопротивлялась. После этого он расстегнул свой ремень, и штаны с него свалились сами. Он навалился на нее пиджаком с пуговицами и галстуком, и рукой пытался пристроить свою вялую сосиску куда положено, но у него не получалось. Он два раза дернулся, излился слизью, потом, выдохнув, опустился и принялся лизать то ли ее, то ли себя, но лизал точно, слышно было, как чавкает. Минуты через две она вывернулась и пошла в ванную. А он, утеревшись ладонью, стал натягивать трусы со штанами. Когда она вышла, он уже стоял у дверей и, не по-русски как-то раскланявшись, исчез. На нераскрытой коробочке с тортиком лежали деньги, ровно столько же, сколько и вчера.