Омоновцы завели свои КамАЗы и уехали, чтобы вернуться в 10:30. Полковник тоже захотел почаевничать, оказывается, он из дома припер заварку, печенье и даже ветчину с хлебом. Попросил позвать оперов, да прихватить с собой капитана из следствия, которая все это время сидела под дверьми. Конечно, полковничье печенье было не то, что пряники от дежурного, за чаем говорили о чем угодно, кроме предстоящих событий. Василий даже вставил анекдот, но он не очень получился веселый. Потом полковник рассказал то, что ему рассказывать явно не очень хотелось, но он отчего-то ловил себя на мысли, что, вроде как, прощается с этими людьми. В главк-то его пригласили, чтобы предложить с почетом уйти на пенсию, надо было освободить место молодому и перспективному для служебного роста. Он, вроде, и согласился, генералу ведь не очень возразишь. Сейчас он не ждал от собравшихся людей сочувствия, ему просто очень хотелось быть с ними искренним. После чая он вместе со всеми пошел в подвал, одевать их и вооружать.
За окнами активно начало сереть, на их родную землю приходил новый день. Мощно гудя, подъехали оба КамАЗа, бойцы взбодрились после солдатской пайки и выпрыгивали на землю, накуриться, ибо через минуты все, что есть в карманах, от телефонов до курева, должно быть оставлено на своих сидячих местах. Все это будет смиренно дожидаться их возвращения. Опера погрузились вместе с омоновцами в КамАЗ, а полковник – в свою служебную машину. Выдвинулись.
При полном свете в 10:45 КамАЗ и «Волга» прибыли к шлагбауму спортивного центра. Охрана пыталась поднять тревогу, но их мигом положили на пол. Полковник заехал внутрь и встал напротив ворот, что вели на территорию бункера, второй взвод уже доложил Родиону, что занял все оговоренные позиции и готов работать. Бойцы первого взвода с лестницами пробежали вдоль стены бункера и там залегли. Их было 10 вместе с командиром, оставшиеся вторым эшелоном залегли ниже, среди деревьев. Полковник, стоя у машины, говорил в микрофон, и лишь он закончил, как на связь вышел командир второго взвода:
– Майор, над нами летает дрон, он нас по головам пересчитывает. Сбить?
Родион ответил согласием. После одного выстрела дрон боком рухнул где-то рядом. Ровно в 11 часов запиликала рация первого: только что пришла информация, что есть заложники. Со двора входа в детский дом они забрали женщину с девочкой лет 10, это была страшная новость для Родиона. Он точно знал, кто эти заложники – это были Пилюлина с Машенькой, которой он обещал, что эти чудовища ее больше никогда не обидят. Теперь все происходящее становилось его личной войной. Воздух разорвала серия взрывов, это рвались гранаты. Родион их все же недооценил: в крыше бункера были люки, и оттуда просто выкидывали гранаты, даже никак себя не показывая. И бомбометатели были очень профессиональны, вырвав кольцо из лимонки, они уже в боевом состоянии удерживали ее еще две-три секунды, поэтому она взрывалась не на земле, а в воздухе, скашивая все вокруг. Второй доложил, что четверо ранены, но «двухсотых» пока нет. Родион приказал немедленно отходить за деревья. Бойцы стали отползать вниз, к дорожке, а потом и к деревьям. Родион снизу очень отчетливо видел, как зеленые лимонки вылетают с крыши вниз. Бойцы добрались до дорожки, остался только один, видимо, раненый в бедро. Родион в три прыжка достиг его и со всего маха упал на него; разрывом его ударило в спину, и он потащил парня до первых деревьев, потом наступила тишина. После грохота – абсолютная тишина, потом внутри бункера раздался глухой взрыв, и опять тишина, похоже, банда уходила по заготовленной подземной тропе. Теперь надо было чуть подождать. Скоро наблюдатель сообщил, что из того самого здания вышел человек, осмотрелся и снова зашел. Родион вдруг почувствовал, что его левая рука плохо себя ведет.