Мелания к вечернему киселю принарядилась, надев блузку с вырезом и бусы. Еще, вроде как и без повода, кулебяку испекла. Сергей за ужином сидел с ней рядом и все боялся случайно руки ее коснуться. Под чай даже появился новый заварник, красный в белый горох. Во дворе убийственно пахло цветущей черемухой, а песчаный берег утопал в розовых цветах шиповника. Жизнь людям была дарована Богом, и украсть из нее весну не могли ни войны, ни вероотступники. На Русском Севере пела и расцветала жизнь.
Сергей понимал, что лишь Божьей волей он попал в этот дом, и по той же воле сидит за столом с гением. Гением, которого не восславят и не вспомнят, ибо «нет пророка в своем отечестве». Гедеон вдруг почувствовал себя за академической кафедрой и рассказал единственному увлеченному слушателю о том, чего еще не было: о битве за Москву зимой 1941 года, о сражении при Эль-Аламейне, о Сталинградской битве и штурме Берлина; он рассказывал еще, еще и еще. Мужчина называл фронты, корпусы и дивизии всех сторон и участников, анализировал ошибки и просчеты атак и контратак, называл имена маршалов и фельдмаршалов. Не удержавшись, рассказал о прологе третьей войны, то есть о тех двух бомбах – «Малыше» и «Толстяке», – которые в августе 1945 года в один миг упокоят 140 тысяч жизней. Римский Пантеон проглотил своих последних жертв и подавился. Вторая мировая война окончилась.
Сегодня, в 1924 году, все эти рассказы Сергей воспринимал как откровение, постоянно повторяя про себя, что все по воле Божьей, сам уже не понимая, как же могли быть по воле Божьей те 9 тысяч цистерн с человеческой кровью. Все слилось воедино и, не перевариваясь совсем, ложилось тяжелым грузом в сознание. Гедеон, видя, что даже для одного слушателя это совсем неудобоваримо, пытался его как-нибудь разговорить, абстрагируясь от того, что будет. Вот, например, «О добродетелях».
Тем вечером они были на берегу с ведром теплой воды, Сергей поливал, а Гедеон скреб голову и бороду. Мокрым он походил то ли на бравого пирата Южных морей, то ли на забытого людьми жителя необитаемого острова, но явно выглядел моложе и даже озорно. Подошла Мелания, тоже с ведром теплой воды, и поливала уже Сергею. Она за эти две весенние недели даже улыбнулась пару раз, видимо, время пришло. Так вот, «О добродетелях». Тема власти для Гедеона была нелюбимой, но разряжала собственные представления о будущем. Сергей предложил по своему студенческому регламенту дискуссию, и мужчина ее принял. Темой стали добродетельные деяния русских правителей здесь, на Русском Севере. Вот, что поведал Гедеон: как известно, на Русском Севере не было крепостного права, черносошному поморскому крестьянству еще Иваном Грозным была дарована свобода. Они были государственными людьми, ведь первые верфи были заложены там вовсе не Петром, а еще Грозным. Именно на тех верфях строил корабли Иван Годунов. Петр I лишил их этих свобод, а также запретил поморам ловить рыбу и бить морского зверя. Впервые туда пришел голод, когда в пищу шли и гнилые деревья, и белый мох. Над местными коренными народами – самоедами, то есть ненцами – Петр просто глумился, даря их иностранцам как диких зверюшек. Промыслы он передал своим прибыльщикам и монопольным компаниям. Гедеон сказал, что Петр I – это главный исторический миф России.