Вразумление, самосотворение и биография (Горелов) - страница 28

– Деду, маму убили, деду, не бросай меня! – а потом только затихающий тревожный лай собаки.

Инородец со штыком сидел рядом, наблюдая, чтобы враг и головы не мог поднять, потому и не увидел верст этак через 20 две подводы, которые «Паккард» с легкостью обогнал. За второй подводой шел Сергей, увлеченно и напористо рассказывая Киприану, что, если будет война, то мы обязательно победим.

В деревне видели, что приезжал грузовик и слышали выстрел. Через какое-то время прислали на разведку мальчишек. Меланию омыли, переодели, мужики срыли могилку. Долго искали Ульянку, когда нашли, она была уже сильно хворая. Хотели с кладбища соседи себе забрать, так она развернулась и убежала. Через день стала жутко выть собака, она выла всю ночь, утром пришедшие к дому увидели скамеечку, на которой лежал букварь, а поверх его стоял тот самый горшочек с маленьким мандариновым деревом. Ульянка повесилась на тонкой веревочке. Висящая в петле, она казалось крошечной, а один сандалик упал с ножки и лежал боком. Бабы завыли, стоя на коленях, крестились и молились. Но мир не впал в ступор и не упал в обморок, над Русским Севером солнышко шло к зениту и согревало всех одинаково.


***

Михневич, конечно, не забыл о своем ссыльном профессоре, дважды за зиму беспокоил Новицкого звонками, но новостей не было. Николай Петрович часто был хмурым: военные раны его лихой молодости с приходом холодов вдруг начинали с ним разговаривать. Уже в конце мая Новицкий сам позвонил: Михаил Васильевич просит опять встретиться, вроде как с новостями. Фрунзе в Ленинграде совсем на короткий срок и просит извинить его за то, что может увидеться только в определенное время в вестибюле «Астории». Михневич был вовремя, Новицкий его уже ждал, но сам он был без новостей, ждали Фрунзе, он задерживался. Наконец подъехали пять или шесть новомодных автомобилей, Михаил Васильевич был с какой-то делегацией. Увидев Михневича и Новицкого, тепло поздоровался и снова ушел, но вскоре вернулся. В своей манере бодро, по-военному, сообщил, что профессора нашли, и задержку объяснил тем, что жил тот под другой, выдуманной фамилией.

– И все бы ничего, дорогой Николай Петрович, – продолжил Фрунзе, – если бы всего за неделю до этого его не вывезли.

Взгляд Фрунзе стал вдруг холодным, он повернулся к Новицкому и сказал:

– Узнаешь, по чьему распоряжению. И сам же ответил:

– Наверняка, Кедрова. А сколько из взятых им людей нашлись живыми, это вопрос вопросов. Но, будем надеяться и работать, – обратился он к Михневичу.

– Дали мне не по моей профессии поручение, вроде как важное, государственное – встречать иностранных гостей.