Но резвилась не только советская власть, в США с 1963 по 1964 годы осуществлялась программа «Плуг и орало». Однако там преобладание негативных последствий атомных взрывов над их пользой осознали намного раньше, и программа была закрыта. Появились серьезные опасения, что даже то, что уже было сделано, повлияло на тектонические процессы и подтолкнуло нежелательную сейсмическую активность. Последствия разведки и выкачивания нефти из недр Земли остаются малоизученными и непредсказуемыми. Впервые это случилось, а может, озвучено было впервые, в США на месторождении, открытом в 1836 году в Калифорнии. В 40-х гг. жители Лос-Анджелеса и Лонг-Бич почувствовали довольно ощутимые сотрясения поверхности земли, и началось проседание грунта. В период с 1949 по 1961 гг. было зарегистрировано пять оплывных землетрясений. Земля в буквальном смысле слова уходила из-под ног, разрушались пристани, трубопроводы, городские строения, шоссейные дороги, мосты и нефтяные скважины. Максимальной скоростью проседания земли был 81 сантиметр в год. Возникла угроза затопления суши.
То же самое происходило и в России, особо это почувствовалось в Старопромысловском районе, в 16 километрах от Грозного. В 1971 году там произошло землетрясение в 7 баллов, то же происходило в нефтяных районах Азербайджана.
***
Новогодний вечер в техникуме 1 января 1995 года.
Вроде еще лишь 18 часов, а за окнами актового зала уже темень, с наледями на стеклах, в которых отражается убранство праздничной елки, светящейся в фонариках гирлянд, да бока разноцветных шаров и пирамид. А на макушке зеленой красавицы из недалекого леса – не модная теперь многолучевая рождественская звезда, а настоящая красно-кремлевская из кладовок профкома. На сцене разложены инструменты местного ВИА, они пока на отдыхе и сверкают медью и никелем. А сейчас – музыка из проигрывателя, вроде как «Белые розы». Народу много, дверь в коридор – настежь, оттуда – свет и воздух вперемешку с сигаретным дымом. Гуляют старшекурсники, без пяти минут пополнение рабочих и мастеров в нелегком труде нефтедобытчиков. Потому-то дежурившие преподаватели не сильно поглядывали в сторону курящих. Еще там были бегуны в конец коридора, где когда-то располагался комитет ВЛКСМ, там сейчас организовалась маленькая распивочная рислинга, а то и «Солнцедара».
Но Павлик не такой, он хорошо учился, был дисциплинирован и во всем аккуратен, знал зачем учится и зачем живет. Хотелось ему стать героем труда, это было его тайным замыслом, сильно подогретым разговорами отца о его деде – Ломове Матвее Матвеевиче. Павел с осенней практики привез в «технарь» характеристику, которую вряд ли бы дали даже его тезке на строительстве той самой узкоколейки. Его героем был не Мальчиш-Кибальчиш, и даже не его тезка, Павлик Морозов, а Павел Корчагин. Если фамилия его кумира была от слова «корч», то есть несгибаемый и неломающийся, то у него тоже с фамилией был порядок – Ломов.