Положили венки, присягнули на вечную память погибшим и стали группками расходиться. Больше никто не пел «Катюшу» и не плясал. Может, позже, дома, на кухне с известной квадратурой, между столиком и табуреткой, будет свободнее и душевнее.
***
Со сносками Павлик быстро разобрался, а с классиками – и того быстрее. Теперь пишет ответное письмо и, в первую очередь, с большим чувством благодарит за приглашение на выпускной вечер, он непременно будет, уже даже деньги дал Ане на покупку автобусного билета до поселка Восток. Он видит себя в будущем, сидящим в ложе почетных гостей в Большом Театре, когда у Лены состоится премьера в ведущей партии «Лебединого озера». Он думает, что уже будет с золотой звездой Героя Труда, и будет смотреть на нее с одного ряда с депутатами Верховного Совета, а потом первый ворвется к ней на сцену с букетом розового цвета, который есть символ безоблачного счастья. Павлик знал этот розовый цвет, в конце мая – начале июня все отвалы на буровых зарастали иван-чаем. Это был настоящий розовый свет, царил, правда, недолго, неизбежные выбросы с буровой и копоть дизелей быстро этот свет редактировали, давая природе понять, кто есть кто, кто истинный художник и распорядитель.
С дипломом он закончил, осталось только напечатать, но тут возникли сложности: оказалось, что это денег стоит. А деньги могли появиться только после 20 числа, а выпускной у Лены уже 27 числа, а защита диплома назначена на 29, очень плотно все.
В шашлычке все, что казалось шашлыком, готовила повариха, она была уже возрастная, прихрамывала и являлась, наверное, только на треть русской. Она была прямым потомком тех Бакинских нефтяников, которых пригнали сюда еще в 30-40 х гг. Они первые масштабно начали грызть эту мерзлую землю и строить промыслы. В деле поварском она была большим мастером, по характеру жизнелюбивая, добрая, но, похоже, чуток лукавая. Притом, общалась с владельцем заведения на родном языке, что делало ее как бы своей в этом непростом, не русском бизнесе. Но мясо размораживалось, мариновалось, жарилось, и площади бизнеса медленно, но неуклонно росли. К Павлику она была вроде как добра и участлива, зная, что он практически сирота, старалась его мало-мальски поддержать. Всю жизнь проработав в общепите, она мастерски научилась отделять объедки от излишков. Расхожей ее фразой было, что на людей плюют раньше, чем на еду. Однако у нее в отношении Павлика был свой план. У поварихи была племянница, девушка видная, чернявая, одинокая, с маленькой дочуркой, вот женщина и удумала свести молодых для совместной жизни. Павлушу та племянница видела, и он ей понравился. Повариха все ждала случая их познакомить и устроить совместное проживание. В Павлике их обеих очаровывало то, что он совсем не пьет, что им казалось железным козырем для семейной жизни. Но ему те планы были неведомы, а когда повариха, заметив, что он второй раз достает из кармана свои мелкие деньги, чтобы их пересчитать и убедиться, что их совсем мало, предложила ему подработку, опять же, как непьющему. Павлик, даже не дослушав, согласился. Надо было работать ночью, на неделю подменить сотрудника на конвейере. Хозяин шашлычки, оказывается, реализовывал не только услуги питания, но и спиртосодержащие продукты, которые сам и производил в подвале дома еще довоенной постройки.