Резкий звук заставил меня вздрогнуть. В отличие от остальной какофонии он раздался где-то совсем рядом. Нечто среднее между треском и шипением. Я отскочил к стене и закрутил головой в поисках источника шума. Тут сквозь шипение зазвучало вполне человеческое откашливание и что-то вроде «раз-раз!», и я понял, что просто искал не то. Звук раздавался из ржавого громкоговорителя, прикрученного толстой проволокой к площадке пожарной лестницы прямо у меня над головой. Невидимый диктор сказал что-то неразборчивое, потом шипение стало оглушительным визгом, будто кто-то крутил настройки звука, потом посторонние шумы стихли.
— Ага! Эта шарманка наконец-то заработала! — в чистом виде голос оказался мужским. И больше про него сказать особо было нечего — определять возраст, вес и сексуальные пристрастия по тембру голоса из матюгальника я все равно не умел. — Значит так, озвучиваю правила для вновь прибывших! Из Помойного переулка есть три выхода. Через каждый может пройти только один из вас. Другой способ покинуть это место — только через Храм Возрождения. Если вы не уйдете отсюда до пробуждения, то завтра уснете сюда же, и игра для вас начнется сначала.
— Эй, вообще-то я не собирался ни в чем таком участвовать!
— Если кто-то думает, что можно просто сказать «эй, я не хочу!», и лоа Лакруа немедленно вас отпустит, то это не так. Если что, лоа Лакруа — это я. Так вот, если меня не перебивать, то я расскажу вам все правила. Использовать как оружие можно все, что угодно. Открытая дверь принесет вам 500 франков. И еще по 1000 франков вы получите за каждого убитого соперника. Если вы останетесь последним выжившим и откроете дверь, то вы получите суперприз. И это не деньги, нет. Хотя вру, деньги тоже. Вы получите приз в пять тысяч франков и личный подарок от меня. Еще пока не знаю, какой. Все, можете начинать.
— А если остался в живых, а двери уже закончились?
— Ты мог бы хотя бы для приличия прикинуться умным и промолчать, — сказал громкоговоритель. — Если дверей уже нет, а ты все еще сидишь в мусорном баке, то завтра твой сеанс начнется в той же куче отбросов. И так до тех пор, пока ты не достанешь свою трусливую задницу и не найдешь дверь. Ну, или не сдохнешь.
Громкоговоритель замолчал. А я снова глянул на свои ботинки. При обновившихся условиях, ходить в них — это примерно как повесить над головой воющую сирену. Я решительно скинул идиотские ботинки и бросил их в ближайшую мусорку на гору бычков, бумажек и бутылок. Подвигался. Присел. Понял, что пиджак мне тоже мешает — неудобный, жмет в плечах, сковывает движения. Интересно, как гангстерские боевики или, скажем, агенты ФБР сохраняют боевую эффективность, таская на себе такие шмотки? Или они их на заказ шьют? Чтобы снаружи одежда смотрелась как приличный деловой костюм, а на теле ощущалась как треники и кроссовки. В общем, пиджак и галстук отправились вслед за ботинками. Я остался в брюках и рубашке. Еще раз подвигался, попрыгал и наклонился подвернуть штанины, чтобы случайно не наступить на них. И, конечно же, я совершенно зря не осмотрелся перед этим вокруг. Я остался в живых по чистой случайности. В том месте, где только что была моя голова, просвистело что-то металлическое и ударилось об стену, выбив сноп искр.