Сильным движением Йемайя развернула Прохора, и он оказался лицом к лицу со своим отражением в старом, местами почерневшем волнистом зеркале. Его двойник приплясывал и корчил гримасы. Никаких следов крови и грязи на нем больше не было — фрак и цветные дреды были в полном порядке.
— Йемайя… — Прохор повернулся и внимательно посмотрел на женщину. — Сколько я вам должен?
— Нисколько, маса, — толстые губы расплылись в улыбке, женщина снова вернулась к топтанию белья в тазу. — Лучше смотри в зеркало, пока можешь.
«Пока можешь?» — Прохор нахмурился и снова повернулся к своему отражению. На миг ему показалось, что стекло покрылось паутиной. Потом он увидел, как его фигура уменьшается, при этом костюм остался прежнего размера. Вскоре на месте его отражения приплясывал светловолосый мальчик, зачем-то нарядившийся во взрослый фрак и нацепивший на волосы длинные, почти до пят, дреды. Со всех сторон к мальчику потянулись паучьи лапы, но он ловко уворачивался и смеялся.
Потом изображение исчезло, как будто зеркало с той стороны захлестнуло волной. И в следующее мгновение в потемневшей поверхности снова отражался он сам.
— И что это все значит? — Прохор повернулся в ту сторону, где до этого приплясывала в тазу Йемайя, но ее там не оказалось. Вместо нее вокруг таза пританцовывали две чернокожие девицы в белых платьях. Они косо поглядывали на Прохора и хихикали. Прохор повернул голову обратно к зеркалу. Зеркала тоже не было. Было окно во внутренний дворик, заставленный кадками с цветами и завешанный сушащимся бельем. — Привет, девочки.
— Да, маса! Чего изволите, маса? — девочки захихикали. Они не были взрослыми, скорее подростки, с только что вытянувшимися руками-ногами. Похожие на чернокожих богомолов в платьях.
— Вместо вас тут была Йемайя.
— Да, маса, она уже ушла, маса, — девочки снова захихикали.
— А кто она?
Одна из девиц, та, что повыше, быстро заговорила на незнакомом языке, размахивая тощими руками и сверкая ярко-голубыми глазами. Вторая просто замерла, усевшись на покосившийся табурет рядом с тазом.
— Мы не знаем, как объяснить, маса, — сказала вторая, когда первая замолчала. — Надо что-то еще постирать?
Прохор вышел на улицу и огляделся. Эдна стояла, привалившись к ажурной решетке соседнего дома.
— Она меня прогнала! — в радужных глазах стояли слезы, на лице испуг сменял возмущение.
— А до этого ты считала себя хозяйкой положения, да, девочка из Сызрани? — Прохор криво ухмыльнулся и посмотрел по сторонам.
— Нет, белый господин, — платье Эдны потускнело до оттенков серого. — Но ее я никогда раньше не видела. И вообще не слышала, чтобы она вмешивалась.