Оказавшись в полном одиночестве в своей келье с металлической койкой, Лекса опускает плечи и позволяет себе разрыдаться. Она потеряла сегодня своих родителей. У нее их отняли эти звери, которым незнакома боль утраты. Лекса все эти годы убивала хладнокровно новобранцев и солдат, которые шли наперекор военной внутренней диктатуре, а сегодня убили самых дорогих и бесценных людей в ее жизни, которых она хотя и не видела с детства, но знала, что они были в безопасности. Отец пожертвовал собой, чтобы спасти дочь от самой себя, от той, какой ее сделали эти люди.
– Тш-ш-ш, – тихо говорит кто-то, в другом конце кельи. Лекса напрягается – ведь никто не имеет права находиться в ее комнате. – Я тебе не враг…
Темноволосый парень выходит на свет тусклой лампочки, подвешенной на проволоку посреди кельи, и поднимает руки вверх, показывая свою безоружность.
– Джон? Мерфи? – спрашивает Лекса у парня, и тот слабо кивает, улыбаясь.
Реальная Лекса наблюдает за происходящим со стороны и не верит происходящему. Это тот самый Джон из ее детства, о ком говорили родители? С кем Лекса проводила все свое время, собирая конструктор, играя в войну и разрабатывая стратегии по завоеванию мира (тогда – шутливо-игровые)?
– Я видел, что Пайк и его люди сделали с твоими родителями. Я соболезную твоей утрате…
Лекса проводит ребром ладони по щекам, смывая остатки своих слез, своей слабости, и выводит на свое лицо хладнокровную маску безразличия.
– …и не верю, что тебе плевать, Лекса. Ты плакала, я это слышал. Несмотря на твой высокий ранг, ты не можешь изменить своих чувств к родителям. Ты их любила, любишь и будешь любить.
– Замолчи, прошу…—крепко сжимая челюсть, процеживает Лекса, а ее глаза продолжают выжигать слезы.
– Я хочу, чтобы в той девушке, которая сейчас передо мной, осталась частичка той милой маленькой девочки, которая мечтала завоевать вместе со мной мир, и которая мечтала о мирной жизни на Земле. Верю, что та Лекса, из детства, сейчас слышит меня и пытается вырваться на свободу…
– Заткнись, Мерфи, – шикает на парня девушка, закрывая его рот ладонью и прибивая его грудную клетку правым локтем к стене. – Ты не знаешь меня настоящую! Так вот, я здесь, настоящая. Смотри!
Джон качает головой и убирает с силой ладонь Лексы со своего рта.
– Ты всегда была отличной актрисой, Уорд. Сейчас ты жутко фальшивишь. Даже мне, с моим небольшим опытом, легко раскусить тебя. Пайка ты не проведешь подобной игрой. Тебе не плевать, и ты это показала, когда Лукас добровольно шагнул в небытие, чтобы спасти остатки твоей души, чтобы не позволить Пайку окончательно тебя сломить, чтобы ты не смогла убить собственного отца. Я видел в твоих глазах, как ты была уже готова шагнуть в бесчеловечность. Ты была готова убить отца, лишь бы это не сделал кто-то из людей Пайка или он сам. И не говори, что ты не собиралась так поступить. И хочешь знать, как я очутился здесь? Ради тебя, Лекса. Я узнал от отца, что тебя забрали, и я знал – кто именно. Я умолял отца внести меня в списки этой «академии», чтобы быть ближе к тебе и не позволить тебе растерять себя. Мое желание исполнилось, но меня определили в другой отряд.