– Милый мальчик, – оценила Лейла. – Внук или сын?
Археолог стиснул зубы. Джинну не удастся выудить из него ни крохи информации! Волшебница не узнает ни про внука, ни про подвал, ни про артефакт, даже если подвергнет его пыткам.
– Почему все смертные настолько глупы? Годы эволюции, словно не влияют на ваш разум! – подвела итог Лейла, огорченная безволием старика, и вновь щелкнула пальцами.
Мистер Гафури, подобно пушинке взмыл в воздух, оказавшись под деревянным потолком магазина. Несмотря на страх, проникающий в его сознание, выражение лица археолога оставалось непроницаемым.
– Каждый раз история повторяется! Неужели вы надеетесь, что молчанием сможете одержать победу над врагом?
Легким взмахом руки Лейла швырнула старика в стеллаж с маслами. Ударившись о шкаф, Ариф с грохотом упал на пол. Банки и флаконы, превратившись в осколки, перемешанные с брызгами ароматического масла, посыпались градом на археолога, походившего в данную минуту на тряпичную куклу.
Чародейка потерла виски, которые охватила пульсирующая боль – цена магии, использованной себе во благо. Затем тряхнув головой, она собралась мыслями и подошла к хозяину лавки. Ей пришлось подобрать подол платья, дабы не замарать в масле, растекающемся лужей по паркету. Присев на корточки, Лейла впилась взором в старика, лицо которого покрывало кружево кровавых царапин.
– Спрашиваю еще раз: кто ты такой? Ты не Страж, иначе бы попытался остановить меня, – голос Лейлы звучал холодно. Черные пряди волос, подобно гремучим змеям, извивались в воздухе, а миндалевидные глаза горели желтым обжигающим пламенем.
Ариф, превозмогая боль, иронично улыбнулся.
– Я ничего тебе не скажу, джинн! – просипел он. – Зря тратишь силу…
Лейла наклонила голову набок, продолжая сверлить взглядом надменного старичка, решившего воспротивиться ее воле.
– Скажешь, еще как скажешь!
Волшебница, борясь с брезгливостью, обхватила окровавленную голову старика тонкими пальцами. Мигрень, стремилась выстроить стену, но Лейла была сильнее. Она почувствовала, как волна чужих воспоминаний мощным цунами ворвалась в ее разум.
Подобно самуму, память Арифа несла Лейлу сквозь непроглядную мглу. И вот туман расступился, открывая взору темную каменную гробницу, высеченную в известняке. Масляные лампадки тускло мерцали, лениво рассеивая мрак. Света было достаточно, чтобы джинн мог разглядеть полки из палисандра, на которых под номерами лежали всевозможные предметы. Здесь была тьма сокровищ: жемчужное ожерелье из черного жемчуга, меч с диковинным эфесом, лист папируса, исписанный иероглифами, золотой перстень с нефритом в виде ястребиного когтя, серебряный кулон в форме полумесяца и множество других вещей, каждая из которых была помечена едиными символами. Лейла знала, кому принадлежат эти вещи – ее народу. Она помнила каждый предмет, хоть память старика искажала реальность.