– Нормально. Почти, хорошо. Только шланги совсем задолбали.
Из носа и рта у меня торчали пластмассовые трубки, из-за которых время от времени сбивалось дыхание. Я никак не мог к ним привыкнуть и всё время боялся, что задохнусь во сне.
– Ну-ну, давай, поправляйся. Пожелания есть?
– Есть. Мне не дают газет, и здесь нет телевизора.
Бертран улыбнулся:
– Это не только здесь. В реанимации в принципе не может быть ни газет, ни радио, ни телевизора. Потерпи немного.
– Да, но мне даже не позволяют сделать звонок родителям.
– И телефонов в реанимации не бывает.
– Хорошо, но кто-то должен поставить моих предков в известность, что я жив-здоров. Почему они не позвонили им сами, хотя я неоднократно об этом просил и доктора, и медсестёр. Это как так?
– Признаюсь, Уилл, это я им наказал никому о тебе не сообщать.
Он грустно улыбнулся и дотронулся рукой до моего плеча, слегка по нему похлопав.
– Зачем вы это сделали?
Я не понял смысла, сказанного им. Зачем ему пришло в голову просить о моей изоляции? Что тут происходит?
– Сейчас всё объясню. Для этого я сегодня сюда и приехал.
Медсестра принесла ему кофе, дежурно в подобии улыбки показала мне все свои зубы и удалилась. Бывший доктор слегка отхлебнул, а затем, поняв, что не обожжётся, залпом опустошил всю чашку. Жажда – постоянный спутник всех алкоголиков. Крякнув, он выдохнул, как после принятия на грудь порции виски и снова грустно улыбнулся:
– Джо, пока мы лезли по лабиринтам к его каморке, коротко рассказал о событиях того дня. Да-да. И про Муленбергов с их ужасными планами. И про то, кто убил его семью, и про вас, и про продажных полицейских, которые после ареста отвезли твоих друзей в лапы этих уродов. Я своей жизнью не очень дорожу. Родители оставили мне хорошее наследство, но жизненных перспектив у меня нет. Именно поэтому я с такой лёгкостью согласился вам помочь. Естественно, тебя нельзя было засвечивать, помня о продажности копов. Но дело не только в знании мной этой жуткой ситуации, о которой поведал Виг. На следующий день я наведался в отель Пола Муленберга. Он был оцеплен и в него никого не впускали. Судя по строгости, по униформе и автотранспорту, всем там заведовали фэбээровцы. Я даже обрадовался такому факту. Подумал, ладно, хорошо, приду чуть позже. Но во второй раз тоже никуда не попал. Казино оказалось закрытым. Был поздний вечер, но оцепление вокруг отеля никто не снимал. Тем не менее, можно было догадаться, что оттуда вывозят лабораторию, про которую мне рассказал Джо. По дороге, ведущей к гостинице, то и дело шныряли неотличимые внешне грузовики. Их регистрационные номера были одной серии. Эта дорога никогда не была загруженной. Тем более грузовиками. Ничего подобного здесь я не видел. Хотя в казино бывал довольно часто. И я пришёл к выводу, что правильно поступил, когда попросил Шарля о скрытности. ФБР явно хотело сохранить всё в тайне. Поэтому ты для них ненужный свидетель. Не знаю, может я перегибаю палку, но жизненный опыт мне подсказывает, что в таких ситуациях лучше перестраховаться, чем легкомысленно следовать обычной беспечности. Дальше – больше. В новостях выдали сюжет, как с крыши съёмочного павильона киностудии «Уолт Дисней» спасатели спускают девушку. Я сразу в ней узнал одну из твоих подруг.