– Теперь ты посвящённая. Тебе всё понятно?
– Да. То есть, нет. А если вам кто-нибудь помешает воплотить свои идеи в жизнь?
– Это фантазии. Нам никто не сможет помешать.
– А вдруг? Вдруг всё откроется и всех носителей пилюль просто арестуют? Что вы будете делать?
Садист чуть наклонил голову в мою сторону и негромко, но чётко произнёс:
– А на этот случай, девочка, у нас есть план «Б». Ты удивишься, но в процессе решения проблем создания пилюли неожиданно нашёлся способ стабилизации газа. Теперь зона его поражения может достигать многих сотен миль. При желании, мы можем уничтожить целый континент. Но, повторюсь, нам этого не надо. Мы не какие-то вшивые террористы. У нас есть идеология Генриха Муленберга. На её постулаты мы и опираемся. Но если случится то, что ты предполагаешь, наша рука не дрогнет. Как минимум, вместе с нами на тот свет отправится всё население Калифорнии.
Снейк выдержал паузу, любуясь моей вполне закономерной реакцией на весь этот ужас, затем разжал замок сложенных на груди рук и пафосно резюмировал:
– Вот скажи, почему я так люблю рассказывать всё это своим жертвам? Можно подумать, что у меня ущемлённое самолюбие или комплекс неполноценности. Нет, всё не так. Просто мне не терпится, чтобы все наши начинания скорее исполнились. Я мечтаю об этом. Только этим и живу. Но мой отец немец. Как все немцы – он страшный педант. К сожалению, я не такой. Он любит порядок, последовательность, отсутствие шума и пыли. Да, папуля, ты такой. А мне кажется, что надо торопиться. Единственное в чём я полностью с ним согласен – надо быть предельно осторожным: не оставлять свидетелей и никаких следов. Поэтому, извини, Ева, но мы с тобой сейчас расстанемся. В твоём обществе я провёл приятное время. Как-то даже встрепенулся, отдохнул душой и набрался свежих сил для новых свершений. Твоё желание участвовать в моих играх было многообещающим. Но ты не немка. Свою жизнь я свяжу только с представительницей будущей титульной нации планеты.
Он подошёл ко мне вплотную и чуть нагнулся, заботливо вглядываясь в моё лицо:
– О-о-о! Как у тебя заплыл глаз. Непорядок. Извини. Извини, что ударил тебя всего по одному глазу. Теперь у тебя на лице асимметрия. Это неправильно. Кругом должен быть порядок. Порядок, к которому мы, немцы, стремились во все времена.
Он коротко размахнулся и ударил меня в здоровый глаз. Чёрный цвет сразу стал для меня главным. Вернее, чёрно-красный. Кровь залила всю картинку моего мировосприятия. В ушах стоял звон, но мой приговор был чётко слышен:
– У-у-у, какая ты страшная и несексуальная. А я, слепец, хотел провести с тобой ночь. Скажи, ты тоже об этом мечтала? – до меня донёсся его гадкий, заливистый смех. – Зря! На тебя противно смотреть. Тащите её к дружку, – он истерично хохотнул. – Девушке давно пора принять ванну.