— На самом деле это занятие приносит не очень много денег, но я выбрала эту карьеру.
Она оправдывается, и мне это не нравится. Джулс должна гордиться собой.
— По-моему, это замечательно. Чтобы написать поэтический роман, требуется много труда и усердия.
Ее глаза загораются, и она заметно расслабляется.
— Спасибо, — произносит она нежным голосом.
— Кто твой любимый поэт?
— Роберт Фрост, — быстро отвечает она. — Он лучший.
— Я немного читал Фроста.
Это правда, хотя это было много лет назад в начальной школе, и я почти уверен, что ненавидел каждую минуту, когда меня заставляли читать. Впрочем, это не имеет значения, потому что мой комментарий успокаивает Джулс, и она снова мило улыбается.
Я прочищаю горло, разглаживаю салфетку на коленях и пытаюсь вспомнить, чему меня учила миссис Харпер, моя любимая учительница в десятом классе.
— Поэзия — это когда эмоция нашла свою мысль, — я смотрю ей в глаза и пытаюсь правильно произнести вторую часть, — и мысль нашла слова. Я думаю, что это сказал Фрост.
Вся ее манера поведения меняется, теперь в ней удивление и непринужденность. Я потрясен тем, что вспомнил.
Джулс мило улыбается мне. Удивительно, как такая мелочь может сделать ее по-настоящему счастливой.
— Да, я верю этим словам, — кивая, произносит она.
Момент между нами наполнен уютной тишиной, и каждый из нас делает глоток.
— И чем же ты занимаешься? — спрашивает она.
— Я застройщик, — коротко отвечаю я.
Не думаю, что она имеет представление о том, что мы связаны. Я не собираюсь лгать, но мне не хочется давать ей какую-либо информацию, чтобы она смогла соединить детали паззла.
— Ой, в городе?
— В основном в Бруклине, хотя в настоящее время мы заключили контракт с городом на ремонт и реконструкцию некоторых объектов недвижимости на Манхэттене.
— Ого, и каково это?
— Быть застройщиком?
Никто и никогда не спрашивал меня об этом.
— Временами сложно, и в большинстве случаев это выводит меня из себя. — Я ухмыляюсь, а она смеется в свой бокал над моим ответом. — Но разве это не то же самое, что любая другая работа?
Она кивает головой, ставя бокал на стол, но затем выражение ее лица меняется.
— Я не уверена, что мне следует это делать, — говорит она, наморщив лоб.
— Делать что?
— Это, — говорит она и жестикулирует между нами.
— Мы ничего не делаем.
Она прищуривается, а я игнорирую обвиняющий взгляд, беря свой бурбон и делая маленький глоток. Он обжигает меня внутри, оставляя за собой след тепла.
— Я просто хочу тебя накормить, — произношу я голосом, который, надеюсь, звучит несколько невинно.
— А затем трахнуть, — заявляет Джулс грубо и мягко одновременно.