Меня почти вырвало. Тревога подняла свою уродливую голову, заполняя мое тело и уничтожая любую маленькую надежду, что у меня была.
К черту этот день. К черту мои старые платья. К черту мою долговую яму студенческих займов.
Я ожидала, что мне заплатят в десять раз больше. Черт, возможно, даже в двадцать. Она могла с таким же успехом ничего мне не предложить. Я стояла напротив нее, пытаясь решить, что делать, зная то, что мой разум уже решил. Я должна их продать. У меня не было выбора.
Я чувствовала себя дешевой шлюхой, когда проходила через двери и шла по оживленной улице. Конечно, в моем кошельке было семьсот долларов, но я чувствовала себя использованной. Продажа этих платьев должна была решить мои проблемы, но вместо этого они просто наслаивались друг на друга прямо по центру моего сердца.
Я была критически близка к тому, чтобы залезть в кредитки. Давление увеличивалось в моей груди, заполняя каждую часть меня, пока мне не показалось, что у меня случится нервный срыв прямо посреди улицы.
Я не могла сорваться, мне нужно было действовать. Мне нужно было сделать фото для публикации, которые должны были оказаться в блоге еще два дня назад. Мне нужно было разослать еще больше резюме и умолять о работе по совместительству. Я бы расширила свой поиски за пределами модной розничной торговли. В Нью-Йорке есть «Dairy Queens» (прим. перев. фаст-фуд). Я бы обслуживала клиентов картошкой фри и мороженым всю ночь, если у меня появится возможность прожить один день не думая, где взять денег на аренду.
— Уйдите с дороги, дамочка! — закричал сотрудник службы доставки, как раз перед тем, как мою ногу прострелила мучительная боль.
— Черт, — зашипела я от ощущения, будто тысячи кинжалов вонзились в ногу. — Черт. Черт. Черт.
Придурок проехался своей тележкой по моей ноге и по ощущениям раскрошил мои кости.
Я прыгала вверх-вниз, пытаясь подавить боль, но бесполезно.
— Ты издеваешься? — закричала я, когда он продолжил идти, даже не потрудившись признать, что почти сломал каждую кость в моей ступне. — Кто так делает? — кричала я. — И ты даже не извиняешься?
Он даже не повернулся. Он увеличил скорость своей тележки, заставленной ящиками, которые скорее всего были заполнены крошечными статуэтками слонов из пресс-папье. Тем временем все на тротуаре пялились на меня, будто я сумасшедшая.
Уже в который раз, мне казалось, что Нью-Йорк пытается меня убить. Я имею в виду в буквальном смысле обрушить на меня тяжесть ящиков, просроченной арендной платы и грубости людей. Я пыталась пошевелить пальцами, испытав облегчение, что они не кажутся сломанными, и затем опустила взгляд, чтобы оценить ущерб.