Каждый шаг давался все тяжелее. Солнце понемногу опускалось к горизонту, но все еще жарило на полную катушку. От разогретого за день асфальта поднималось зыбкое марево.
Ужасно хотелось пить. Перекусить тоже, честно говоря, давно пора. Из-за голода, усталости, пыли, запаха выхлопных газов кружилась голова. По дороге несколько раз звонил мобильный. На каждого из самых близких друзей и знакомых в телефоне была установлена своя отдельная мелодия, так что не обязательно вытаскивать трубку из кармана, чтобы понять, кто решил поговорить. Похоже, Георгия замучила совесть – сейчас он начнет нудно и многословно просить прощения.
Выслушивать, как полубывший друг мямлит, выдавливая из себя извинения, не было ни малейшего желания. Мелодия звонка, звучавшая из динамика, была бодрой, шагать под нее было одно удовольствие, так что Николай и не подумал ответить ни на один из многочисленных вызовов. После продолжительной паузы телефон начал издавать короткие энергичные звуки приходящих сообщений. Видимо, Георгий, пытаясь связаться с ним любой ценой, воспользовался всеми возможными мессенджерами. Потом снова принялся названивать, пока трубка не захлебнулась на очередной ноте и, окончательно разрядившись, не замолкла.
Лишь после этого Николаю пришла запоздалая мысль: знать бы заранее, что никто больше не позвонит, можно было выключить мобильный, чтобы поберечь аккумулятор.
И что, возможно, стоило все же ответить Георгию. Кто знает, может его настойчивость объяснялась не только желанием извиниться, но и сообщить что-то важное? А шанс выяснить это Николай благополучно прохлопал.
На подкашивающихся ногах он добрел до больницы, вскарабкавшись по лестнице главного входа, мешком ввалился внутрь.
У окошка регистрации все пошло наперекосяк. По ту сторону стекла сидела толстая, потная тетка с пухлыми бордовыми щеками. Всем своим видом она говорила: «Я жду не дождусь конца смены, лучше не трогайте меня – пожалеете!»
Брезгливо посмотрев на Николая, который с каждым часом все более напоминал избитого и помятого бомжа, она процедила сквозь зубы, что прием закончен. Между строк явно читалось: «Проспись и приходи завтра, а лучше вообще не приходи».
На часах было самое начало седьмого, но одного взгляда на дородную фигуру в белом халате хватало, чтобы понять: договориться о маленьком исключении не получится.
Опустошенный, Николай вышел на улицу и присел на ступеньки лестницы.
Клонящееся к закату солнце уже не жарило, а отдавало последнее приятное тепло. Здание больницы располагалось внутри небольшого аккуратного скверика. С клумбы неподалеку доносились приятные цветочные ароматы. Повсюду, куда ни посмотри, царили гармония и порядок. Все выглядело таким надежным, таким безопасным, что казалось: на этих теплых, нагретых за день ступенях можно сидеть вечность.