Прибыв во дворец, попал на похороны Караха. Долго же его по зиме держали. Летом спалили бы раньше.
Много притворных стенаний, много интриг – как поделить государственный пирог при его сыне.
Я тоже воспользовался ситуацией. Слухи о свободном выгоне нира взбудоражили жаждущих серебра. Под эту марку мелкое брентство с перпегонным заводиком удалось продать втрое (!) дороже, чем недавно сам за него платил. Конечно, поставив условие холить и лелеять рощу Веруна, иначе сделка расстраивается, земля возвращается мне, а нерадивый приобретатель не получает ни дука возмещения. Отставной тысячник, не скопивший капиталов из-за слишком долгого мира с соседями – без грабежей и военных премий, решил залезть в долги к ростовщикам ради наживы. Наивный!
Окружённый полудюжиной воинов из бренства, практически уже не моего, я отправился на рынок, чтобы часть серебра пустить на подарки. Мюи, маме, отцу. И для хозяйства кое-что приобрести – деньги должны работать. Но распорядился ими иначе.
Для начала обошёл ряды. Рынок тут мало отличался от средневековых земных, виденных на рисунках. Он занимал практически всю центральную площадь неподалёку от королевского дворца, городского магистрата и главного в стране храма Моуи. Близость земной и небесной власти никак не мешала торгашам.
– Нир! Лучший нир! От глея Гоши!
Отправился на голос. Понюхал товар. Шибануло сивухой. Подделка. Мошенник увидел, что я просёк обман, и скукожился. Заискивающе улыбнулся щербатой пастью. Я уж хотел его прижать, не решив ещё как, но услышал другой крик:
– Мёд! Летний мёд! Цветочный, гречишный, луговой, липовый!
Неопрятная баба в сером чёпце и коричневом фартуке поверх безразмерного серого балахона зазывающе вопила и призывно открывала крышки на деревянных жбанчиках.
Кинув контрафактника и даже не подбив ему глаз, я ринулся к продавщице.
– Липовый?
– Конечно, господин глей! Самый лучший во всём Мульде!
Я открыл крышку. Брезгливо выкинул утонувших в меду мух. Понюхал пальцы.
А ведь точно – немного пахло липовым цветом. Как у дедушки в Дымках. Пусть не самый белый-прозрачный, откровенно сомнительного качества, это точно был липовый мёд. Или, как минимум, с хорошей примесью липового.
– Сколько?
Она назвала цену. За такую не то что прибить – впору войну объявлять. Хотя бы душу выпить. Жаль, Верун не пропускает животных через рощу. Был бы со мной Бобик, тот бы тоже удивился цене, рявкнул разок… Слабонервных прошу отойти в сторону.
Но я не торговался, к изумлению окружающих. Вместо этого, завладев жбаном, опрометью бросился к кхару и погнал в проданное брентство. Там точно есть высохший холодец. И сухой, потому что всё замёрзло.