– По-моему, ты меня дуришь. Но не пойму – как.
– Всё честно, твоё величество.
Он поднял руку, чтоб отпустить меня величавым жестом. Задержал её.
– Гош! Не надумал присоединиться ко мне походом за освобождение хрымов?
– Что ты! Слишком много расходов. На твоё стекло знаешь, сколько надо угля и кварцевого песку? А отобьётся лишь зимой. Вкладываешь восемьдесят серебряных и ждешь своей сотни почти год… У купцов капитал быстрее оборачивается.
Он подошёл вплотную.
– Мне тут рассказывали, ты не только можешь дружину выставить. Сам дерёшься отменно. Один стоишь сотни. Мне сбрехали?
– Преувеличили. В пограничье все умеют воевать. Кто лучше, кто хуже.
– Но ты – лучше. А хорошо сражаются только любящие воевать. Меч, из ножен не извлекаемый, ржавеет без дела. Не хочешь тратиться на дружину – приходи сам! По весне выступаем.
– Лестно твоё предложение. Но откажусь. Стекло надо сварить. Виноградник разбиваю. Каменный замок строю. Война – штука знатная, но она – на месяцы. А ещё по весне у меня первенец родится. Как он без батьки?
Зря я про первенца. Короля перекосило.
– Твоя жена, я слышал, – ант? И ребёнок тоже будет ант?
– Он будет мой ребёнок. Каким воспитаю, таким и вырастит. Научу хрымов не обижать. А уж цвет волос и длина клыков – как Моуи даст. Все мы его дети.
– Скользкий ты, Гош. Ладно. Иди. Документ получишь у Пинха. Завтра. Но лучше тебе провалиться на этом месте, если не выполнишь к весне!
– Слушаюсь, твоё величество.
Поклонившись, я задом попятился к двери. При Карахе вели себя проще, его сын, говорят, слишком чувствителен к внешним знакам уважения.
У приёмной обнаружились оба взятых напрокат бодигарда. Те успели затеять свару с придворным. Рядом ошивалась фрейлина королевы-матери. На лице некогда красивой женщины перемешалось выражение двух эмоций. Чем-то раздосадована. И одновременно довольна. Неужели из-за увядшей дамы зазвенят мечи и пара охальников получит лишние дырки? Перебьёшься! Прокатное имущество надлежит вернуть в целости.
– Глей Гош к вашим услугам. Вижу, двое моих неотёсанных влипли в историю?
Решил вызвать огонь на себя. Тем самым погасить его. Просчитался.
– А… бывший министр. Выскочка из южной провинции.
Ещё один ручной пёсик нового короля. Тявкает. Наглый. Самоуверенный.
– Выпить душу? – сориентировался Биб. – Или памяти лишить, чтоб не помнил – из-за чего свара?
– Бабёнка напомнит. Чую, разрешение щипать за ляжки два долботраха приняли буквально.
Секунда внутреннего разговора была принята крысёнышем за замешательство.
– Молчишь? Вас, деревенщину, не учили манерам?