ЕМУ — ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА
— Гарик вышел из тюрьмы с направлением на одну лечебную программу. Попросил у меня денег на проезд. Дала ему денег на автобус и предложила: «Хочешь, поедем вдвоем?» Но он отказался: «Нет, не нужно. До этого я пытался лечиться для тебя, а теперь — для себя». И уехал. Приезжаю к нему через две недели, вижу — в сыне что-то положительно изменилось. Сказал, что в отличие от других лечебниц здесь ему нравится.
— А где он сейчас?
— В том же реабилитационном центре, от Нью-Йорка туда ехать на автобусе два часа. Скоро исполнится четыре месяца, как он там. По выходным езжу туда: он выглядит великолепно, подтянут, занимается в спортзале, плавает в бассейне. Просит привезти книжки и его любимые баклажаны с уксусом и орехами.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Эта квартира постепенно приобретает нормальный вид: появился телевизор, кое-что из мебели. Татьяна занята поисками нового жилища — где угодно, лишь бы подальше от проклятой Pits Street! Она уже редко вздрагивает от вечерних звонков в дверь или по телефону. Работает в том же госпитале санитаркой. Недавно ей повысили зарплату.
Жизнь изменилась,но кошмары недавнего прошлого продолжают мучить. Татьяна почему-то уверена, что ее вещи и деньги продолжают исчезать, а она — навсегда нищая. Она хорошо помнит, какой испытала ужас, когда на мониторе банковской машины засветилось $68. Поэтому иногда она подбирает на улице пустые бутылки. И вечерами, выключив свет, неподвижно стоит у окна за темной шторой в ожидании, что вот-вот нагрянет полиция и из подъезда в наручниках выведут тех, кто продавал ее сыну наркотики.
2017 г.
В НОЧЬ НА РОЖДЕСТВО В ДЖОРДАНВИЛЛЕ
Вырвавшись из Нью-Йорка, моя машина мчалась на север. Черная полоса дороги, заснеженные холмы. В Нью-Йорке еще дожди, слякоть, а здесь, на севере штата, уже настоящая зима — снега, метели.
На указателях мелькают необычные названия городков: Монахатан, Черокез, Мохавк. В этих краях когда-то обитали индейцы. Поворот налево. Поселок Джорданвилль. Еще один поворот. Машина выносится на пригорок — и впереди, блестя золотыми куполами, красавица церковь.
Мы у входа в Свято-Троицкий монастырь. За воротами монастыря течет многотрудная молитвенная жизнь.
***
Только что закончилась церковная служба. Все направились в трапезную на обед.
В металлических тарелках — овощной суп, консервированная кукуруза, хлеб. Меня пригласили к столу. Больше всего мне понравилась вареная картошка с запахом дыма (как позже выяснилось, еду здесь готовят в печи на дровах). Несмотря на множество едоков — человек сорок, — стук ложек по тарелкам не заглушал голоса, читающего «Жития святых». Во время двадцатиминутной трапезы никто не обронил ни слова.