Гурий смутно помнил кое-что о Коптской церкви. Одна из старейших православных церквей, она возникла на заре христианства в Древнем Египте, входившем тогда в восточную часть Римской империи. Коптская церковь уцелела после захвата Ближнего Востока арабами и установления там ислама. В этих краях, в египетских и палестинских пустынях, жили великие подвижники и аскеты, там с неповторимой силой расцвело монашество, о чем поведано в той самой книге «Луг духовный», отрывки из которой когда-то читала ему мама. Там обитали львы.
Как-то раз, во время ланча, отказавшись от приглашения напарника идти с ним в буфет, Гурий решил детально осмотреть и храм, и все остальные помещения, где ремонт сейчас не делался.
Заглянул в церковь, интерьером напоминающую православные, разве что без иконостаса и подсвечников. В трапезной на столах лежали упаковки лепешек и стояло несколько бутылок пепси. Зал на втором этаже, судя по всему, использовали для детской школы. Гурий уже собрался было идти в буфет, но вдруг увидел лестницу, ведущую из коридора в полуподвал. Дверь в него была приоткрыта,за ней горел свет.
Гурий почему-то долго стоял в размышлении, не решаясь сделать ни шагу. У него возникло странное предчувствие, что там, за дверью, его ждет то ли спасение, то ли гибель. Будто бы там затаился убийца с ножом. Гурий невольно приложил ладонь к шраму на левом плече, к этой памятке, оставленной ему львом после той незабываемой встречи в ночной пустыне. Но, преодолев страх и повинуясь внутреннему зову, всё же спустился в полуподвал.
Он сразу не понял, где находится: небольшая комната с террариумами служила то ли кельей, то ли иконописной. В ней было несколько икон и мольбертов с палитрами, в углу ящерицы суетились за стеклом. Над ними склонилась смуглая женщина лет тридцати пяти, в сером платье, с непокрытой головой. Стояла на коленях и кормила с руки ящериц, разговаривая с ними на каком-то странном языке, звучавшем для Гурия как «аб-бр-рб...».
Увидев Гурия, она смутилась. Поднялась и, спохватившись, проверила, застегнуты ли на груди все пуговицы. Пригладила темно-русые волосы и лишь затем улыбнулась. Не зная, на каком языке поздороваться и догадавшись, вероятно, что Гурий – не ее соплеменник, не египтянин, сказала по-английски традиционное:
– Hi. How are you doing?
Сильный акцент слышался даже в этой ее одной короткой фразе.
– I am okay, thank you, – ответил он, оставаясь на месте.
Ждал, что она попросит его удалиться – все-таки восточные нравы, поди знай, как у них там, – что можно, а что нет. Тем более, столь деликатная ситуация: незнакомый мужчина наедине с женщиной, и не где-нибудь – в подземке или в «Макдоналдс», а в церкви. И, скорее всего, она не простая уборщица, а монахиня. Так что, наверняка, сейчас она вежливо попросит его уйти. Потом станет на колени и начнет истово креститься, чтобы изгнать из памяти опасное видение: высокого бородатого мужчину в рабочем комбинезоне.